Виктория Холт - Знак судьбы
— Подумать только! — воскликнула женщина. Ее плечи снова задрожали, словно от смеха. — Они, наверно, будут беспокоиться о тебе, дорогая. Так что нам нужно сообщить им.
— Они не будут беспокоиться обо мне… пока.
— А! Ну тогда все хорошо. Мы снимем чулок, ладно?
— Все в порядке? — спросил Джейк.
Женщина кивнула.
— Мы позовем тебя, когда ты нам понадобишься.
— Хорошо, — согласился мужчина, дружелюбно улыбнувшись мне.
— Итак, — проговорила женщина. Я сняла чулок и уныло уставилась на кровь, которая сочилась из раны. — Сначала промоем ее, — сказала старуха. — Вот так. — Она кивнула детям, которые зашли следом за нами в фургон. — Принесите мне миску с водой. — Дети кинулись выполнять ее поручение. Из расписного кувшина они до половины наполнили водой таз, стоявший на заставленной всякой всячиной лавке. Женщина взяла кусок ткани и начала промывать мою рану. Я с ужасом смотрела на пропитавшуюся кровью тряпку и покрасневшую воду в тазу.
— Не переживай, дорогая, — сказала женщина. — Все скоро заживет. Мы кое-что приложим к ране. Я сама это готовила. Цыгане знают в этом толк, можешь мне поверить.
— Я верю, — ответила я.
Она улыбнулась, сверкнув прекрасными зубами.
— Сначала будет немного больно. Но чем больнее сейчас, тем быстрее заживет рана, понимаешь?
Я кивнула.
— Готова?
Я вздрогнула.
— Все в порядке? Ты дочка доктора, да?
— Нет. Не совсем. Я просто там живу.
— Гостишь?
— Нет, я живу там. Я Кармел Март.
— Какое красивое имя, дорогая!
— Кармел означает «сад», именно там меня и нашли, а поскольку это было в марте, моя фамилия Март.
— В саду?!
— Все в округе знают об этом. Меня положили под кустом азалии. Тем самым, который когда-то доставил немало хлопот Тому Ярдли.
Женщина уставилась на меня в изумлении, кивая.
— И теперь ты живешь в этом доме, да?
— Да.
— Они хорошо к тебе относятся?
Я заколебалась.
— Сэлли, и мисс Харли, и Аделина… и, конечно, дядя Тоби, но…
— Но не доктор с женой?
— Я не знаю. Они меня почти не замечают, но няня Гилрой говорит, что мне там не место.
— Она не очень приятная женщина, верно?
— Она просто думает, что мне не следует там жить.
— Мне это не очень нравится, дорогая. А сейчас я перевяжу рану.
— Вы очень добры.
— Мы, цыгане, хорошие люди. Не верь тому, что говорят о нас.
— А я и не верю.
— Я вижу. Ты ведь не боишься меня, правда? Я покачала головой.
— Ты храбрая малышка, да? А теперь мы отправим тебя домой. Джейку придется отнести тебя, потому что идти ты не сможешь. Но сначала мы с тобой выпьем чего-нибудь вкусного и поболтаем, пока ты немного отдохнешь. С твоей щиколоткой все будет в порядке. Это просто растяжение. Будет немного побаливать, но скоро все пройдет. А пока тебе нельзя ходить. Это напиток из трав… он успокаивает после нервного потрясения… такого, которое было у тебя.
Отвар был довольно приятным на вкус. Цыганка внимательно смотрела на меня, пока я пила.
— Ну вот, — сказала она. — А теперь давай поговорим. Расскажи мне о докторе и его жене, и о няне, и обо всех остальных. Тебя хорошо кормят?
— О да.
— Это замечательно.
Она очень внимательно слушала меня, пока я рассказывала о Коммонвуд-Хаусе.
— Не нравится мне эта няня, — сказала цыганка.
— На самом деле она хорошая. Просто думает, что я недостойна воспитываться вместе с остальными детьми.
— А ты даешь ей понять, что она не права. Я в этом уверена.
Ее плечи затряслись от смеха, и я тоже рассмеялась.
— Ты боишься няни? — спросила старуха серьезно.
— Ну… да… немного… иногда.
Потом я рассказала ей о дяде Тоби, и ее глаза заискрились какой-то тайной радостью.
— И он подарил тебе шкатулку с обезьянками? Мне кажется, он приятный человек.
— О да! Очень приятный!
— Он нравится тебе, и он любит тебя?
— Думаю, он любит меня больше, чем остальных.
Она кивнула, и плечи ее снова задрожали от смеха.
— Ну это-то меня совсем не удивляет, голубушка, — сказала цыганка.
Это было замечательное приключение. Женщина мне очень понравилась. Она сказала, что ее зовут Роза… Роза Перрин. Потом я рассказала ей, что меня тоже хотели назвать Розой, и почему.
— Подумать только! — воскликнула она. — И мы бы с тобой были двумя цветущими розами!
Мне было немного жаль, что пора возвращаться в Коммонвуд-Хаус.
Все пришли в ужас, когда Джейк появился на пороге со мной на руках.
— Маленькая мисс упала, — объяснил он Дженет, служанке, которая открыла ему дверь.
Дженет не знала, что ей делать, и он вошел внутрь.
— Она не может идти, — сказал Джейк. — Лучше я отнесу ее в кровать.
Он прошел вслед за Дженет наверх, в детскую. Няня была потрясена.
— Это еще что такое?!
— Девочка упала в лесу, — ответил Джейк. — Она не может ступить на ногу. Я положу ее в кровать.
Сэлли была рядом. Она круглыми от любопытства глазами смотрела, как он опускает меня на постель. Дженет проводила Джейка вниз, а потом разразилась гроза.
— Что ты задумала? Зачем ты привела в дом цыгана? — требовательно вопрошала няня.
— Она не могла идти, — заметила Сэлли. — Ему пришлось нести ее.
— Я ничего подобного никогда не слышала! Что ты замышляешь?! Зачем ты пошла в лес? К цыганам?
— Они нашли меня, когда я упала, — ответила я. — Они были ко мне очень добры.
— Добры, еще чего! Они всегда шныряют, выискивая, что бы стащить у порядочных людей!
— Они ничего у меня не взяли. Цыгане угостили меня отваром из трав.
— И что дальше? Что дальше? Я прямо сейчас расскажу хозяйке, что случилось.
В конце концов пришел доктор. Няня стояла рядом, поджав губы, и укоризненно смотрела на меня. Доктор не сказал ей ни слова. У меня создалось впечатление, что он ее не любит. Но меня он одарил доброй улыбкой.
— Ну и что же ты делала?
— Я упала в лесу, — рассказала я ему — Меня нашли цыгане. Одна цыганка угостила меня напитком и наложила какую-то мазь на рану, а потом перевязала.
— Ну давай посмотрим. Болит?
— Сейчас нет. Но болело сильно.
Он пощупал мою щиколотку.
— Немного растянуты связки. Но ничего серьезного. Ты должна просто полежать несколько дней спокойно. — Доктор снял повязку и сказал: — Хм, тут все в порядке. Оставим повязку на некоторое время. Этого достаточно. — Он снова аккуратно перевязал мою рану и с нежностью улыбнулся мне. — Ничего серьезного, — успокоил он меня.
— Ей не следовало бродить по лесу, — вставила няня. — И приводить этих людей в дом!
