Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела
Вечером меня снова доставили в штаб, где собрались офицеры, снова была накрыта поляна…
Владимир Николаевич улыбался.
- Хм? Ну что ж, заданием вы справились.
- Я старался.
- Я обещал тебе презент, значит, слово свое сдержу. Не знаю как у вас, а у нас в Красной Армии, командир своих слов на ветер не бросает. - Налил стакан водки, взял черный хлеб с салом и протянул мне, - На, заслужил.
- Спасибо, я не пью.
- Одну можно. Глядите, какой скромный, не пьет он! Че, шнапс нравится больше, чем русская водка?
- Я шнапс тоже не пью.
- А что тогда пьешь?
- Пиво, вино, шампанское…
Полковник развеселился.
- Ты гляди, гурман какой. Пиво ему и вино подавай! – снова мне протянул стакан водки, – Пей!
Пришлось пить! Я изрядно поморщился, закусил бутербродом, при этом меня так перекосило, как от не знаю чего.
- Ну вот! Это уже по-нашему! Ну что за немчура хилая! Да же пить толком не умеют! – завернул кусок хлеба, сала, дал банку сгущенки, протянул мне, – Бери.
- Это мне? – я спросил недоверчиво, явно несколько обалдев, от барской щедрости. – Спасибо!
- Ладно, иди, – махнул рукой полковник. – Проводите его.
Пленного проводили в санчасть.
- Хорошая политбеседа, – сказал комдив. – Глядишь, перевоспитаем!
- Вы что, приручить его хотите? – спросил майор Савинов?
- А почему бы и нет? Зверей же приручают! А этого что, не выдрессировать? Не глупый к стати, а нам лишний переводчик в дивизии не помешает с немецкого. Да и еще, кое-где можно было бы использовать, - предположил Джанджгава.
- Вы действительно так считаете? – спросил подполковник.
- А идея не плохая, - задумался Слышкин. - Вы думаете из этого что-нибудь получится?
- А почему бы и нет? - сказал Савинов. - Я лично с ним беседовал, так что уже изучил.
- С политруком поговорить бы надо, пусть он с ним еще побеседует, проведет агитацию.
- А НКВД? – вставил слово Шмыглёв? - Они все равно его заберут.
- Разберемся, – оветил Слышкин.
Глава 36
Проснулся утором рано.
- Катя! – в ответ тишина.
Заглянул в процедурную – никого.
- Они так беспечно оставляют меня одного! Вероятно, вышли совсем ненадолго.
Я вышел в прихожую, выглянул на улицу, охранника не было. Погода была ясная, было еще прохладно, но день обещал быть жарким. Щебетали ранние пташки, я услышал, как заливается соловей.
- О птичках. Вот это песни! Господи, как красиво поет! На улице такая погода, хоть бы воздуха свежего глотнуть.
Осторожно я сел на крылечко, на ступеньку у двери.
- Закурить бы сейчас! – подумал я. – Сигарет нету.
Подпер рукой подбородок, приняв задумчивую позу.
Вокруг было много народу, мимо строем проходили солдаты, вероятно на завтрак. Недалеко стоял грузовой фургон, в который что-то грузили. Я за всем наблюдал.
Теперь я понял, почему меня оставили без охраны, уйти незамеченным было невозможно. Формы у меня не было, а в белой рубашке и в штанах, каких я был, далеко не убежишь.
На крыльцо зашел серый кот, с любопытством смотрел на меня.
- Кыс, кыс, кыс. Каце, каце! Ком! Ком! – кот сидел на месте.– Ты же по-немецки не понимаешь. Иди ко мне.
Я взял кота, погладил, принялся с ним играть.
- Тебя как зовут? Вася?
Мимо проходил один офицеров, который был в штабе.
- Вы что здесь делаете? Кто вам разрешил выходить?
- Я же никуда не ухожу, я только воздухом подышать хотел.
- Немедленно зайдите и вернитесь обратно!
Тут подошли доктор и Катя.
- Тебе кто разрешил выходить? Я же говорил, чтобы на улицу без спросу ни шагу! Бегом в санчасть! – обратился к офицеру, – Спасибо, я разберусь.
Мы зашли в помещение.
- Ты понимаешь, что тебе нельзя выходить? – отчитывал меня доктор. - Мне тоже из-за тебя попадет, что оставляем тебя без присмотра. Хочешь, чтобы охрану к тебе приставили! Тогда еще хуже будет. Пора тебя отсюда выписывать, здоров уже!
Вскоре пришел майор Савинов.
- Как он? Какого его состояние?
- Здоров уже, бегает как лось! Пара его выписывать.
- Вот и я о том же. Сколько можно его здесь держать?
Позже зашел лейтенант вместе с солдатом.
- Пленного приказано забрать.
- Хорошо, – ответил Григорий Яковлевич.
Они зашли в палату. Меня подняли.
- Собирайтесь, пойдем.
- Куда?
- Вас выписывают из санчасти, переводят в другое помещение. Скоро за вами приедут. Одевайтесь.
Я послушно оделся.
- Руки за спину, – скомандовал лейтенант. – Пошел!
Под конвоем меня увели. Оглянувшись, я еще успел посмотреть на Катю, наши глаза на мгновение встретились.
В санчасти я был двадцать дней, меня продержали там три недели, а потом перевели в другое место. Пока я там лежал, это было не самое худшее время, я хотя бы мог выспаться, меня лечили и сносно кормили. Но все хорошее когда-то должно было кончиться
Меня поместили в каком-то сарае или стайке для скота, в котором соорудили подстилку из соломы, снаружи приставили охрану. Свет я мог видеть только через маленькое узенькое окошко, которое находилось вверху. Теперь я вынужден был сидеть часами один, без какого либо общения. Для меня не было ничего страшнее, чем камера одиночка, где я просидел в гестапо и этот сарай. Единственное различие, что в нем были деревянные стены.
Терпеть это было тяжело. Если бы меня заставили работать, это было бы лучше, я уже согласился бы на любую работу, лишь бы не сидеть взаперти без дела общаться и быть среди людей. Я готов был общаться даже с врагами, лишь бы не быть в одиночестве, настолько я его не выносил! У меня был такой характер. Я был из тех, кого хоть в стан врагов, а он и там друзей найдет! Да и были ли русские для меня врагами? Злости и лютой ненависти я к ним не испытывал, скорей понимал, что не они войну эту начали, и мы к ним не в гости пришли. Если бы меня убили, то имели на это право. На сердце была какая-то тоска, что-то меня тянуло, какое-то необъяснимое было чувство. Я чувствовал нечто родственное с этими людьми. Наверное, это был зов крови, русской крови, которая была во мне перемешена. Я любил свою бабушку, и долгое время она была самым близким для меня человеком, даже русский язык был для меня таким же родным, как немецкий и польский.
Глава 37
В штабе комдив разговаривал по телефону, и докладывал обстановку.
- Да, да, обстановка, пока стабильная, готовимся к обороне товарищ командующий армией. Наша дивизия уже получила, дополнительно часть боеприпасов и вооружения.
