Патриция Мэтьюз - Блаженство страсти
Видя, что Рамон собирается уходить, Джессика поспешила воспользоваться благоприятным моментом: – Я вас еще увижу, Рамон?
Эта фраза тоже была дерзка, но девушка понимала, что иначе она никогда его больше не увидит. Он бросил на нее быстрый горящий взгляд, кивнул один раз и тут же вышел из комнаты.
После его ухода Джессика опять улеглась в постель: чувства ее представляли странную смесь дурных предчувствий и восторга. Если вспомнить все, чему ее учили, она вела себя чрезвычайно плохо, и все же Джессике казалось, что она поступила правильно. Рамон – человек, которого ей хочется видеть, с которым ей хочется подружиться. К тому же она была уверена, что он испытывает точно такие же чувства по отношению к ней, но по какой-то причине то ли боится, то ли не решается завязать с ней дружбу. И эта нерешительность, соединенная с какой-то таинственностью, делала Рамона еще обаятельнее в глазах Джессики.
Джессика пришла к выводу, что Рамон – необычайно привлекательный молодой человек.
Когда Анна Мэннинг внесла цветы в комнату дочери, она увидела, что та спит, и на губах ее играет легкая улыбка.
Анна Мэннинг задумчиво смотрела на дочь. Хорошо, что Джессика опять улыбается, и все же одна из возможных причин этой улыбки беспокоит ее. Этот молодой человек, Рамон Мендес, очень хорош собой, держится он превосходно, манеры у него безупречные, но ведь он кубинец; и хотя Анна Мэннинг – женщина разумная и терпимая, она знает о трудностях, которые могут возникнуть, когда завязываются отношения между людьми разных культур. Она очень надеется, ради самой Джессики, что та не собирается заводить роман с этим молодым человеком.
Анна вышла из комнаты, качая головой. Два романа у дочери за такое короткое время – Анна Мэннинг чувствовала, что не готова к этому. Спускаясь вниз, чтобы помочь Руби готовить обед, она не могла не думать, что эта война и эти люди, тысячи людей, которых она привела в их город, чреваты множеством осложнений.
И тут Анна Мэннинг вспомнила, что Джессика ни разу не спросила о лейтенанте Дансере с тех пор, как с ней случилось это несчастье. Очевидно, Нейл Дансер тоже временно исчез из ее памяти. Она задумалась – не напомнить ли дочери имя лейтенанта, но в конце концов приняла решение: предоставить Джессике самой его вспомнить. Нейл Дансер находится на пути к Кубе, и уже одна мысль об этом может вызвать у дочери душевные страдания.
Глава 13
Судорожно ловя ртом воздух, Брилл Крогер оперся на стену, прижав руку к животу.
Тележка ударила его ниже пояса и по голени, и теперь оба ушибленных места сильно болели; однако физическая боль не шла ни в какое сравнение с тем ударом, который был нанесен его гордости и тщеславию.
Вот сучонка! Дрянная сучонка! Что она о себе думает?! Как посмела она сотворить с ним такое?!
Он действительно не ожидал никаких осложнений с Марией, несмотря на ее холодное отношение к нему. У него никогда не возникало никаких трудностей с женщинами, разве в самом начале они немного сопротивлялись. Ему всегда удавалось соблазнить женщину без особых усилий; он им нравился, он привлекал их – по крайней мере об этом Крогеру говорил его жизненный опыт. И вот случилось такое!
В Брилле Крогере кипели яростные чувства; он ощущал их всем своим нутром, и он знал, тоже исходя из своего жизненного опыта, что этой ярости необходимо дать какой-то выход, иначе он не уснет ночью.
Проходя мимо стола, накрытого Марией, Крогер злобно пнул его ногой; тарелки с едой полетели на пол, раздался звук бьющейся фаянсовой посуды; а потом, распахнув дверь своего номера, Крогер вытолкнул в коридор тележку.
Захлопнув дверь, он подошел к стенному шкафу, надел пиджак, пригладил, стоя перед зеркалом, волосы. Коль скоро буря, которая бушует в нем, требует выхода, он позвонит Дульси. Хотя Брилл Крогер и не признавался себе в том, но в глубине души знал, что Дульси с ее всегдашней готовностью по крайней мере немного остудит его злобу и снимет напряжение. Что же касается этой кубинской шлюхи, он еще расплатится с ней за то, что она сделала... но всему свое время.
Дульси, как того и ожидал Крогер, с радостью откликнулась на приглашение прийти к нему в отель.
Она всегда была готова испробовать что-нибудь новенькое и рискованное, и идея Крогера показалась ей восхитительной. Прийти в отель, незаметно проскользнуть в номер Крогера прямо, так сказать, под носом у родителей и друзей, – это представлялось девушке вызывающим поступком и увлекательным приключением.
Крогер быстро вернулся к себе в номер и вызвал коридорного, чтобы тот сделал уборку. Объяснение, придуманное Крогером, было весьма неуклюжим – он, дескать, случайно перевернул стол, – но поскольку это объяснение сопровождалось крупными чаевыми, коридорный охотно закрыл на все глаза.
Потом Крогер опять заказал ужин в номер, и на этот раз его принес официант – это было перед самым приходом Дульси.
Та явилась, благоухая ароматами и сияя от восторга. Крогер открыл ей дверь; она вошла и засмеялась:
– Ой, Брилл, если бы ты видел миссис Переел! Я встретила ее внизу, в вестибюле, и, конечно же, эта старая курица спросила меня, что я здесь делаю. Я сказал ей, что пришла смотреть диапозитивы. Сначала я, конечно, выяснила, что сама она туда не собирается. Ой, как это замечательно! – И она всплеснула руками, как обрадованный ребенок. – А в постели будет еще лучше. Я тебе обещаю!
Ее болтовня раздражала Крогера, но он все же выдавил на лице улыбку.
– И ты велел принести ужин прямо сюда. Восхитительно! – Дульси подошла к столу. – Жареный цыпленок, и вино, и эти чудные пирожные. Брилл, это ужасно мило с твоей стороны!
Прикоснувшись пальцем к глазированному украшению на пирожном, Дульси сунула палец в рот, слизнула глазурь, потом бросилась к Крогеру и повисла у него на шее.
– Ты заслужил хороший поцелуй!
И Дульси прижалась своими горячими губами к его губам. Крогер целовал девушку грубо, упираясь в ее тело свидетельством своей внезапной готовности, до тех пор пока она не засмеялась.
– Сегодня мы действительно озабочены, верно? Ну и прекрасно! Я всегда считала, что нехорошо заставлять джентльмена ждать. В конце концов, с цыпленком ничего не случится.
Через мгновение они уже оказались в постели, и Крогер принялся торопливо расстегивать пуговицы ее платья, не обращая внимания на то, что тонкая ткань может порваться.
– Подожди же, ты порвешь платье! Что тогда подумают мои родители? Подожди, я помогу тебе.
Но Крогер не был расположен ждать: несколько маленьких жемчужных пуговок покатились на пол, когда он стягивал платье с плеч Дульси и задирал ей юбки.
