Лорейн Хит - Неотразимый грешник
Он рассмеялся. Низкие вибрации его голоса подействовали на нее возбуждающе, наполнили ожиданием того, что произойдет, когда они вернутся.
Он начал массировать шею, прямо над ожерельем.
– Я хочу, чтобы сегодня вечером на тебе не было ничего, кроме этого ожерелья.
Ее ноги ослабли, когда она представила, что будет после того, как они вернутся в постель. Мысль о том что на ней будет только ожерелье, привела ее в необычайное возбуждение. И, судя по тому, как Майкл напрягся, он ощущал то же самое. Кейт отступила, чтобы высвободиться из его объятий.
– Нам пора.
Майкл вынул из кармана белые перчатки и натянул их.
– Обещай, что если опера окажется скучной, мы уедем до ее окончания.
– Я не буду этого обещать. Тебе все равно будет скучно.
Он рассмеялся. Кейт дошла уже до холла и вдруг повернулась:
– Я забыла накидку.
– Сейчас принесу.
– Она лежит на моей кровати.
Майкл не мог сдержать улыбки, стремительно поднимаясь по лестнице. Он мог послать за накидкой слугу, но решил, что сделает это быстрее. Он думал над тем каким словом назвать то, что он сейчас чувствует. Полное довольство жизнью, несмотря на трудности, которые могут их ожидать. Прошлой ночью после того поцелуя что-то изменилось. Он чувствовал волнение и надежду на будущее, которая была сильнее, чем когда-либо раньше. Возможно, их ждет счастье. Да, у него пока трудные времена. Но он этого уже не боялся. Он хотел дать Кейт все, что имеет, и все, что способен дать.
Майкл прошел в ее комнату, взял шелковую накидку с кровати и повернулся к двери. Его взгляд упал на скомканный листок бумаги под туалетным столиком.
Наклонившись, он поднял листок и разгладил его. Это было неумелое упражнение в поэзии. Может, это что-то старое, что-то из прошлого, с чем Кейт решила расстаться? Но нет, этот листок она получила недавно, во время встречи в саду. Или, возможно, тайного рандеву. Мог это написать Уиггинз? Именно этот человек способен облекать в образы то, о чем Майкл думал рационально.
Майкл бросил листок на туалетный столик, чтобы обсудить его позже, но потом подумал: а что, собственно, обсуждать? Он разрешил ей любить этого ублюдка, представлять, что это он с ней в постели. Вот она и читает его стихи.
Пусть сердце Кейт не принадлежит Майклу, но она его жена. С этим он разберется позже. Теперь у него есть деньги. Надо наслаждаться жизнью. Вернув себе самообладание, Майкл стал спускаться с лестницы. Кейт стояла возле двери и разговаривала с дворецким.
– Бексхолл, – окликнул Майкл дворецкого.
– Да, милорд? – произнес Бексхолл подойдя к нему.
– Маркиза сегодня кого-нибудь принимала?
– Да, милорд. Ей нанесла визит герцогиня Хокхерст.
– А еще кто?
Бексхолл судорожно сглотнул.
– Был еще кто-нибудь? – процедил Майкл сквозь зубы.
– Не сегодня.
– Вчера?
Бексхолл кивнул.
– Мистер Уиггинз.
– Он зашел в дом?
– Они прогулялись по саду.
Майкл кивнул, с трудом сдерживая эмоции. Он подошел к Кейт и обнял ее за плечи.
– Все в порядке? – спросила она.
– Все в порядке. Но одно место наверху надо очистить от пыли. Бексхолл проследит, чтобы об этом позаботились.
– У вас были слишком серьезные лица для разговора о пыли.
– Теперь, когда у меня есть средства, я всерьез занялся управлением домом. Итак, мы идем?
Она искренне улыбнулась:
– Я с нетерпением жду наступления вечера.
К несчастью, Майкл этого вечера не ждал.
Глава 22
По пути в оперу зрители, едва выбравшись из экипажа, начинают свое собственное представление. Обмениваются мнениями, стараются произвести друг на друга впечатление.
Кейт была в шоке, когда они с Майклом встретилась с Уэсли и Мелани в вестибюле театра.
– Я люблю оперу. А вы? – обратилась Мелани к Кейт с натянутой улыбкой, обнажив лошадиные зубы.
– Я тоже люблю оперу, – ответила Кейт, стараясь быть любезной.
– А Уэсли не любит. А вы, лорд Фолконридж, любите?
– Не особенно. Но моей супруге доставляет удовольствие, что я вместе с ней сюда пришел.
Застигнутая врасплох его словами, Кейт посмотрела на него. В экипаже он почти все время молчал. Видимо очень устал, подумала Кейт. Он нанимал строителей, улаживал оставшиеся дела перед возвращением в загородный особняк. Однако Кейт не могла не заметить, что Майкл уже давно не говорил ей, что сделал что-то лишь для того, чтобы доставить ей удовольствие.
– Какое счастье для нее, – произнесла Мелани, – и для меня, ведь Уэсли здесь из-за того, что я этого хочу. Разве не замечательно иметь такого внимательного мужа, леди Фолконридж? Вообще-то я считаю, что не должна обращаться к вам так официально, но Уэсли сказал мне, что так надо. Он знает, что правильно. Мне не нравится жить в Лондоне. А вам?
Кейт рассмеялась:
– Мне не нравятся только дожди. Когда мы шли в театр, уже упало несколько капель. О, посмотри, это герцог и герцогиня Хокхерст. Мы сегодня будем в их ложе. Нам по всей видимости, следует их догнать.
Уэсли потер правое ухо. Этот знак он использовал когда тайно за ней ухаживал. Таким образом он дал ей понять, что будет ждать ее у театра после начала представления. Он, видимо, забыл, что пришел сюда с женой, а она – с мужем, недоумевала Кейт.
– Рад видеть вас обоих. Пойдем, моя дорогая, нам еще надо найти наши места, – произнес Уэсли.
Когда он и Мелани ушли, Майкл обратился к ней:
– Ты знала, что он будет здесь?
– Разумеется, нет. – Она положила ладонь на руку мужа. – Тебе повезло, что ее отец не столь состоятельный, как мой. Мелани самая малоразговорчивая из всех сестер.
Она ждала, что он рассмеется или по крайней мере улыбнется. Но этого не произошло. Кейт не успела выразить ему свое удивление, к ним подошли Хокхерст и Луиза, намереваясь проводить их в ложу. Дамы разместились на передних сиденьях, джентльмены позади них.
– Я так рада, что вы присоединились к нам сегодня вечером, – произнесла Луиза, похлопав Кейт по руке.
– Было очень любезно с вашей стороны пригласить нас.
– Все в порядке?
Кейт кивнула, не решаясь сказать, что Майкла что-то беспокоит. До того как они покинули дом, он был очень внимателен. Возможно, что-то произошло, когда они ехали в экипаже. Может быть, на него так подействовало замкнутое пространство. Или – чего она боялась больше всего – присутствие Уэсли.
Сейчас ей хотелось, чтобы они остались дома. Занялись чтением в библиотеке. Легли на кровать. Целовались бы. Ласкали бы друг друга. Завели бы откровенный разговор.
Занавес поднялся. Через пятнадцать минут Уэсли будет ее ждать. Он потер правое ухо три раза, один раз равнялся пяти минутам. Когда она в шестнадцать лет пыталась ускользнуть из-под внимательного материнского ока, это казалось ей приключением. Это было весело, волновало.
