Сюзан Робинсон - Лорд Дракон
Теперь он находился в опасности. Он был несколько неосмотрителен и проговорился. Его сразили её дикость, цельность натуры и крепость духа, её глаза цвета дамасской стали. Но он не мог ей в этом признаться. Она не поверит. Джулиана и до этого считала его лгуном, а теперь он ей показал, что ко всему прочему является совратителем невинных дев. Но это было не так, − она соблазнила его ещё до того момента, как они вошли в пещеру.
− Я спросила тебя, зачем? − снова задала она вопрос.
− Э… мне нужна жена. Мне нужны наследники, а ты хорошая партия.
− Нет, это не так. Во всяком случае, не для тебя.
− Нет, это так. Я снова размышлял о поводах для брака и пришел к новым выводам. Богатая наследница подразумевает могущественную семью, которая будет вмешиваться в мою жизнь, а мне этого не надо. Всё, пошли! Мне нужно доставить тебя домой прежде, чем твой отец начнет тебя искать, и мы должны привести в порядок нашу одежду. К тому же, мне еще необходимо разыскать того нахала.
Он схватил её за руку и потащил к выходу из пещеры. Она уперлась ногами.
− Я тебе не верю. Ты говоришь неправду.
− Позже мы снова вернёмся к этому вопросу. − Что еще он мог сделать, кроме как отложить разговор, если сейчас не понимал сам себя? − В данный момент мои люди прочесывают деревенские окрестности в поисках этих бандитов, и когда я их поймаю, то по большей части повешу.
− Повесишь? − переспросила она ослабевшим голосом. Он никогда бы не подумал, что такая своенравная девица может быть настолько чувствительной.
− Ага, повешу. Они меня обворовали.
Он не упомянул основную причину своей ярости. Это было в точности то же, что с ним делал Саладин, − обнажение и унижение прилюдно, и эти воспоминания всё ещё терзали его, словно стервятники открытую рану. Он жаждал мести. Этот ублюдок вновь всколыхнул ночные кошмары про наготу и стыд, и за одно только это он убьет его.
Они подошли к выходу из пещеры и как смогли привели в порядок свою одежду. В тишине Джулиана украдкой поглядывала на него, когда думала, что он не смотрит, полностью погруженный в свои беспокойные мысли. Она повернулась к нему спиной и нащупала свои сапоги. Затем, подняв к нему лицо, Джулиана сложила руки на груди и посмотрела сквозь черные ресницы на Грэя, её нежный изгиб губ был напряжён.
− У меня есть предложение, − произнесла она. − Оставь в покое бандитов, и я немедленно выйду за тебя замуж.
Его руки застыли на перевязи с мечом. Он рассматривал её сузившиеся глаза и неподвижное тело. − Ну, а теперь кто лжет? Ещё минуту назад ты была против.
− Я передумала, как и ты.
− Ты горячая и безрассудная девица, Джулиана, очень упрямая и своевольная. И ты мне доставила столько хлопот в последнее время, так отчего такая внезапная перемена…
− Милорд!
Они выглянули из пещеры и посмотрели на поляну, к которой приближались несколько всадников из отряда Грэя. Один из них спешился и отсалютовал ему.
− Мы встретили монаха в деревне, и он сообщил нам, где вы находитесь. Честное слово, сколько же времени мы вас искали, − и пробормотал, − благодарение Богу.
Грэй услышал сдавленный смешок Джулианы. Строго посмотрев на неё, он кивнул мужчине.
− Мы поймали одного из бандитов, милорд. Мы перестали прочёсывать леса и стали искать среди крестьян. Некоторые из них были несколько дерзкими, не желали отвечать нам, но мы получили разрешение лорда Уэллса. Когда мы зашли в дом кузнеца, то обнаружили черную маску прямо под соломенным тюфяком одного из его сыновей, того парня со слезящимися глазами, его зовут Эдмер. Он постоянно что-то хнычет про Карла Чесотку. Должно быть, так бандиты кличут своего вожака.
− Неподходящее имя, чтобы внушать страх. Я приду, как только провожу госпожу Джулиану домой.
− Я пойду с тобой.
Он удивился, заметив, как близко она стояла. − Это не женское дело.
− Да ну? Ты это какую женщину имеешь в виду? Ту, которая рискует своим здоровьем и не гнушается вида мужчины, которого тошнит? Женщину, которая, если выйдет за тебя, будет командовать твоими людьми, пока ты в отъезде? Женщину, которая будет страдать в муках и истекать кровью при родах? Это дело не для такой женщины?
− Я не позволю тебе извращать мои слова, − он посмотрел на своих людей, которые притворились, будто ничего не слышат. Он схватил её за руку и потащил туда, где оруженосец придерживал их лошадей. − Ты не едешь, − сказал он, отпуская мальчишку и удерживая в руках поводья обеих лошадей. − На этот раз ты сделаешь так, как я сказал, и вернёшься в замок.
− Но здесь, должно быть, какая-то ошибка, − возразила она, − Эдмер никому не мог причинить вреда. Он честный парень, честный и добрый. Что ты с ним собираешься сделать? Отцу не понравится, если ты причинишь ему вред. Джон Раздеватель опять тебя провел, подбросив маску в дом невиновного, чтобы сбить тебя со следа.
Ошеломлённый градом протестов, Грэй глядел на неё, перекладывая поводья в другую руку. Она почти пританцовывала от волнения, а её руки дрожали. Задержание обычного вора не могло так её расстроить, − похоже на то, что она знала наглеца и, возможно, располагала сведениями о его деятельности. Пальцы Грэя крепко сжали кожаные ремешки.
− Что ты знаешь об этом Эдмере? − внезапно спросил он.
Она всё ещё продолжала говорить, но этот вопрос пресек её болтовню, длинные ресницы затрепетали, а сама она побледнела.
− Ну же? − настаивал он, − Ты находилась поблизости, когда я возвращался после ограбления. Проклятие, Джулиана, ты подозревала этого парня, и ничего не сказала?
− Я… э…
Она облизала губы и запнулась под его пристальным взглядом. Затем, всхлипнув, резко отвернулась и закрыла лицо руками. К своему ужасу, он услышал плач. Бросив поводья, он поспешил к ней и обнял за подрагивающие плечи.
− Что тебя беспокоит? Что не так? Джулиана?
Он держал её в объятиях до тех пор, пока плач не утих. Она подняла сверкающие от слёз глаза и умоляюще посмотрела на него.
− Эдмер как-то раз спас жизнь моей кобыле. Ее зовут Элиза, я помнила её с тех пор, когда она была еще жеребёнком. Прошлым летом она повредила переднюю ногу, и папа хотел убить лошадь, но я не могла допустить такое. Эдмер спас её. Он никогда бы не опустился до того, чтобы связаться с теми разбойниками.
Он не знал, что ответить, когда она положила голову ему на грудь и всхлипнула.
Грэй знал, что у Джулианы доброе сердце, но очевидно, что она скрывала от всех истинную тонкость своих чувств и способность сопереживать. В этот век жестокости быть добросердечным значило испытывать постоянную боль. Что-то дрогнуло в нём, и он испытал сильнейшую потребность защитить эту женщину, чьё сострадание было большим, чем у любого из тех, кого он когда-либо знал.
