Элоиза Джеймс - Избранница герцога
— Вильерс собирается жениться на Лизетт, — сказала она.
— Думаю, это не так уж плохо для тебя, — успокоила ее сестра. — Знаешь, все это его потомство... Что в этом хорошего? Лизетт столь же ветрена и экстравагантна, как он, два сапога пара.
— Он считает, что она станет превосходной матерью его детям.
Энн насмешливо фыркнула:
— Знаешь, что я читаю? Это роман «Замок Отранто». Я читала его всю ночь и чуть не умерла от страха, когда сын лорда был прибит насмерть каким-то железным шлемом, свалившимся на него с самого неба, причем перед самой его женитьбой. А ты это читала?
— Я никак не могу одолеть сонеты Шекспира, — пожаловалась Элинор. — В них не столько поэзии, сколько какого-то скрытого смысла, который мне недоступен.
— Сонеты — это очень скучно, — поморщилась Энн. — Все они говорят об одном и том же, о неразделенной или счастливой любви. А здесь описаны разные события. Лорд Манфред собирается развестись со своей старой женой и отбить невесту у собственного сына. Просто дух захватывает. Мне даже с постели вставать не хочется. Так бы и лежала и читала все время, пока не дочитаю до конца. Знаешь, когда я читала ночью, весь этот старый дом так страшно скрипел.
Раздался стук в дверь, это вернулась Мэри.
— Ты не была у герцогини? — спросила ее Элинор. — У нее перестал болеть зуб?
— Ее светлости плохо спалось этой ночью, — ответила Мэри. — Но утром пришел дантист и вырвал больной зуб. Леди Маргерит прислала ей бутылочку лауданума, и теперь ее светлость крепко спит.
— О, слава Богу! — сказала Элинор. — Она с таким трудом переносит боль. Надеюсь, что, когда она проснется, все будет хорошо.
— А кто ее переносит легко? М-да, я думала, ты уже уехала с утра пораньше верхом. Обожаю верховую езду, но я совсем застряла тут с этой книжкой, — сказала Энн. — Чудесный костюм, хотя и не я его выбирала, — заметила она, оглядев Элинор.
Ее амазонка из шелка в сине-голубую полоску была скроена с намеком на фалды. Элинор заказывала ее сама.
— Смело, — заметила Энн, — мне нравится такой стиль. Как скучны все эти жеманницы со своими оборочками!
— Почему мужчинам можно носить камзолы, а нам — нет? — сказала Элинор, надвигая свой дамский цилиндр с вуалеткой ниже на глаза. Он был синий и имел две кисточки по бокам, свешивавшиеся до плеч.
— Могу я поздравить леди с ее помолвкой с герцогом Вильерсом? — спросила Мэри.
— Не можешь, — отрезала Энн. — Моя сестра решила отменить ее.
— Из-за его детей, конечно! — вскричала Мэри, хлопая в ладоши. — Я полностью на вашей стороне, леди. Всех в доме воротит от их присутствия.
— Воротит? — переспросила Элинор. — Что за странное слово?
— Поппер весьма набожный человек, да будет вам известно. Он заставляет весь домашний штат молиться по три раза в день. И вдруг является герцог со своими детьми. И становится ясно, что они родились от разных союзов, не освященных церковью! — Мэри поморщилась от отвращения.
— Они бастарды, — поддержала ее Энн.
— Поппер был страшно напуган, когда увидел еще только первого — мальчика. Ему все чудилось, что в нем проступает лик сатаны. Но леди Лизетт запретила ему даже думать об этом. Конечно, герцогу Вильерсу нет никакого дела до дворецкого Поппера и до остальных слуг! — произнесла Мэри с негодованием.
— Я заметила, что Поппер постоянно выкручивает свои пальцы, — сказала Элинор.
— А затем появляются еще и две девочки, — продолжила Мэри. — В лакейской только и разговоров что о них. Поппер тихий человек и смирился, но не такова наша повариха миссис Бизи. Она приказала носить им только овсянку, потому что кормить их мясом — все равно, что тешить дьявола, для которого их тела — лазейка на свет. Я думаю, что она права. Если в дом пролезет нечистый, что будет с нами со всеми?
— Как это, однако, жестоко, — сурово заметила Элинор. — Как можно думать так о невинных детях?! Кухарку зовут миссис Бизи?
— Миссис Зил-из-земли-Бизи, — уточнила Мэри.
— Зил чего?
— Ревнитель благочестия из суетной земли — Зил-из-земли-Бизи, — повторила Мэри. — Это по мужу, который взял себе это имя, став известным и уважаемым проповедником в Лондоне. Он был пуританин, разумеется. Один из самых усердных. Я сказала бы, потому что он скончался, переев вареной свинины, и миссис Бизи пришлось пойти в услужение.
— Полная чепуха! — возмутилась Элинор. — Неужели Поппер поощряет это ее поведение? Или он только мирится с ним, как ты там сказала?
— Поппер — тихий человек, леди.
— Это неслыханно! Почему он не доложил леди Лизетт о самоуправстве этой кухарки?!
— Он хочет мира в доме. Поэтому ограничился полумерами и лишь спросил леди Лизетт, можно ли давать детям овсянку. Та разрешила, считая, что она никак не может им повредить. Она не поняла, что это почти все их меню, так как не любит вникать в домашние дела. А леди Маргерит не сидится на месте, она постоянно в разъездах. Она едва ли помнит, что в доме есть детская.
— Но сейчас-то она здесь и должна поставить на место эту зарвавшуюся кухарку, — сказала Элинор.
— Уже нет, — сказала Мэри. — Она отбыла сегодня утром с мистером Бентли в королевский Танбридж-Уэллс. Для вас есть записка от нее.
— Что за интересная жизнь у леди Маргерит! — восторженно произнесла Энн. — Хотела бы я иметь такую! Если мне придется овдоветь, я буду скакать с места на место. Хотя мне бы очень не хотелось овдоветь, — смущенно добавила она, чувствуя, что слегка зарапортовалась.
— Я немедленно отправляюсь на кухню, чтобы самой все проверить, — объявила Элинор. Захлестнувшая ее волна гнева не оставила и следа от ее меланхолии. Она не любила предаваться тоске и отчаянию, а теперь нашелся и повод для разрядки. — А с собой я прихвачу вот этого моего Ойстера, — пригрозила она, входя в раж. — Если леди Лизетт легко мирится с тем, что детей в ее доме пичкают бесконечной овсянкой, ей придется примириться и с моим славным мопсом.
— Вперед, к победе! — бодро воскликнула Энн и села в своей постели. — До встречи за ужином. Хотя я и не знаю, выйду ли к нему. Это будет зависеть от того, сумею ли я добраться до конца романа. По-моему, этот замок со всеми его грешными обитателями должна постичь кара небесная. Но если он будет разрушен до основания, у меня может пропасть аппетит.
Элинор спускалась вниз, чтобы отыскать Поппера и прихватить его с собой, хотя, как выяснилось, именно он, дворецкий, и являлся самым слабым звеном в управлении этого дома. Однако его присутствие было необходимо для предстоящей разборки.
Когда они миновали один лестничный марш, Ойстер вдруг громко залаял. Перегнувшись через перила, она увидела Вильерса, застывшего в холле. Ее сердце подпрыгнуло — она слишком привыкла к этим странным брачным играм с ним. Но, мгновенно вспомнив о его новой пассии — Лизетт, — она строго одернула своего мопса.
