Кристина Додд - Джентльмен-разбойник
Принц положил перо на промокательную бумагу, поднял голову, скрестил руки и улыбнулся:
— Надеюсь, не смертельно?
— Нет. — Жан-Пьер перевел дыхание, чтобы голос звучал ровно. — Он сумел скрыться.
Улыбка Сандре исчезла.
— Скрыться?!
— Монсеньор, я был осторожен, чтобы не убить его, боюсь, слишком осторожен. — Жан-Пьер спешил выложить хорошую новость. — Но я видел, что попал в него. Он покачнулся в седле, он тяжело ранен. Его можно найти!
Сандре молча смотрел на Жан-Пьера. Потом встал, открыл ящик стола и вытащил пистолет.
Жан-Пьер приготовился умереть.
Сандре поднял пистолет, прицелился в Жан-Пьера, потом повернул дуло и выстрелил в Бетанию.
Женщина, закричав, упала. Корчась на ковре, она держалась за бедро.
Спокойно, будто стрелять в людей было обычным делом, Сандре положил пистолет обратно. Перекрывая крики Бетании, он отчеканил:
— С тех пор как появился Мститель, серьезно упали доходы от игорных залов и гостиниц. Ты слышишь этот звук?
Жан-Пьер посмотрел на Бетанию.
— Да, ваше высочество. — Как он мог не слышать?
— Я не о ней. Другой звук. Слушай! — Сандре поднял вверх указательный палец.
Жан-Пьер не слышал ничего, кроме женских стонов.
— Это смех жителей Морикадии. Ты знаешь, над кем они смеются?
Жан-Пьер покачал головой.
— Надо мной. Смеются, потому что Мститель все еще разъезжает по нашим дорогам. — Сандре уперся рукой в стол и подался вперед. — Никто не смеет потешаться над принцем Сандре де Гиньяром!
— Да, ваше высочество.
— Скажи стражникам, чтоб нашли Мстителя. И если не найдут, каждые три дня стрелять в жену или ребенка.
Жан-Пьер не мог поверить своим ушам.
Принц сошел с ума!
Он добьется своего. Подобные меры подхлестнут охрану, как ничто другое.
— Убери ее отсюда. — Сандре потер виски. — От этих воплей у меня голова разболелась.
Жан-Пьер бросился вперед, подхватил кричащую женщину на руки и двинулся к двери.
— Жан-Пьер, — окликнул Сандре.
Жан-Пьер обернулся.
— Я поручаю тебе стрелять в их родных, так что лучше найди Мстителя скорее, иначе по ночам глаз не сомкнешь.
Глава 32
— Как вы думаете, мне взять это с собой в Италию? — Эмея погладила белый рояль, стоявший в музыкальном салоне ее обширного дома.
— Вы играете? — Эмма в смятении смотрела на огромный инструмент.
— Нет. — Эмея пошевелила коротенькими пальчиками. — У меня рука маленькая.
— Тогда, думаю, вы сможете взять инструмент напрокат на месте.
Теперь Эмма поняла, почему леди Фанчер отправила ее помочь Эмее собраться. Когда Эмея готовится к отъезду, рядом должен быть голос разума.
Но Эмма провела две последние ночи без сна, дежуря у постели Майкла Дьюранта, метавшегося в лихорадке. Когда она отлучалась, Рубио заботился о нем как о родном брате. И каждый миг, проведенный у Эмеи, Эмма тревожилась о Дьюранте.
Почему ее волнует судьба человека, который лгал ей? Соблазнил ее. Боже, он еще и бранил ее за то, что она позволяет принцу Сандре ухаживать за ней, хотя прекрасно знал, зачем она делает это. И поддразнивал обещаниями, что он, Майкл Дьюрант, наследник герцога Невитта, сам не прочь поухаживать за ней, зная, что уже заставил ее влюбиться в Мстителя. В него самого!
И если Дьюрант не умрет от лихорадки, она убьет его собственными руками!
— Дорогая, с вами все в порядке? Вы такая расстроенная! — Эмея тоже казалась невеселой.
— Я немного устала. — Не слишком хорошее объяснение, но правдивое и единственное, которое Эмма могла придумать.
— Садитесь сюда. — Эмея сдернула чехол с кресла. — Эликсабет, принеси мисс Чегуидден стакан воды.
Испуганная девочка стояла неподвижно, округлив глаза.
Эмма пожалела ее.
— Нет-нет, в этом нет необходимости. Я минутку отдохну, и все будет в порядке.
Леди Фанчер послала Эликсабет вместе с горничными упаковывать вещи Эмеи, но от девочки почти не было толку. Эмма не винила Эликсабет — малышка еще мало чему успела научиться.
Вероятно, напряжение последних дней сделало Эмму слишком чувствительной, но дом Эмеи казался ей жутким. Огромный, больше, чем у Фанчеров, с широкой лестницей, поднимающейся от большого мраморного холла к галерее второго этажа и коридорам с многочисленными комнатами. Их было столько, что возникало ощущение, будто там можно потеряться и никогда не найти дорогу обратно.
Все — мрамор на полу, колонны, стены, мебель, вазы — было белоснежным. Акварели на стенах были туманно-серыми, даже слуги одеты в белое. Словно привидения они бесшумно скользили по этой ужасной пародии на небеса.
Когда Эмма деликатно поинтересовалась декором, Эмея ответила:
— Это идея Рики. Он хотел, чтобы дом выглядел чистым.
По мнению Эммы, дом выглядел не чистым, а пустынным, негостеприимным… населенным призраками.
Она велела слугам Эмеи накрыть мебель чехлами, а затем отнести чемоданы в повозку, и постоянно оглядывалась, уверенная, что за ней кто-то наблюдает. Однажды она заметила, как Эликсабет резко обернулась и вскинула кулачки, готовая защититься от… неведомо кого.
Даже спальня Эмеи была отделана в блеклых тонах, без каких-либо особенностей, и это красноречивее всего доказывало, какова была жизнь Эмеи с Рики. Эту женщину, любившую цветы, яркие наряды, смех, подчиняли строгой дисциплине в ее собственных апартаментах.
Эмея бегала вверх-вниз по лестницам, весело болтала и явно не замечала ничего странного. Очевидно, теперь, когда она решилась на побег, вид этой тюрьмы ничего не значил для нее. Она поспешно решала, что взять, что оставить, и ничего белого в список не попало.
Сбросив покрывало с кресла рядом с Эммой, Эмея села, вытащила скамеечку для ног и похлопала по ней.
Эликсабет поспешно села и прижалась к юбкам Эмеи.
— Когда я доберусь до Италии, — сказала Эмея, — я, пожалуй, заведу котенка. Я всегда хотела котенка, но Рики говорил, что они линяют и гадят… А я всегда думала, как чудесно иметь маленькое существо, которое прыгало бы ко мне на колени и крутилось у ног.
Эмма видела, как Эмея гладит Эликсабет по волосам, не сознавая, что этот жест выдает ее желание заботиться о ком-нибудь.
— Вы похожи на женщину, которая приютила бы десятки собак и кошек.
— Да, верно! — просияла Эмея. — Возможно, в Италии я заведу еще и собаку. Фанчер арендовал для меня виллу — должно быть, там достаточно места д ля домашних животных.
— И возможно, для возлюбленного? — порывисто сказала Эмма.
Оживление покинуло лицо Эмеи, и оно стало невыразительным. Она ничего не ответила и даже не взглянула на Эмму.
