Эмилия Остен - Тайна гувернантки
— Каждая встреча с вами — словно глоток свежего воздуха.
— Неудивительно, ведь обычно мы с вами сталкиваемся именно на свежем воздухе.
— Это лишь добавляет удовольствия. Позвольте.
Ричард взял руку Эмбер в свою ладонь, склонился и поцеловал; девушка была без перчаток, и прикосновение мужских губ, пусть мимолетное, вызвало легкую дрожь. Что бывает, когда мужчина и женщина прикасаются друг другу? Это совсем не так, как с Кеннетом; там Эмбер ничего и сообразить не успела, была ошеломлена, оглушена его словами. А здесь она каждое мгновение переживает остро и легко и желает, чтобы эти минуты никогда не заканчивались.
Ричард выпустил ее руку, наклонился, поднял с пледа цилиндр и нахлобучил на голову.
— Что ж, мисс Ларк, надеюсь вскоре увидеться, — произнес лорд Мэнли обычным своим голосом. — Полагаю, ваш подопечный не слишком расстроится, если я заберу его живые игрушки? Без коня мне никак нельзя, да и собака пригодится.
— Бруно! Отпусти песика, — велела Эмбер.
— Да он его и не держал, — сказал Ричард.
Немного помедлив, он отвязал поводья и сел в седло; Толстяк не слишком обрадовался тому, что снова придется перебирать ногами.
— Всего хорошего, мисс Ларк, мастер Бруно.
— До свидания, милорд, — сказала Эмбер.
Ричард развернул коня, свистнул Самиру; тот облизал Бруно лицо на прощание и бегом бросился догонять хозяина. Вскоре Ричард скрылся в лесу.
Бруно тяжко вздохнул. Эмбер оглядела остатки пикника — большая часть еды досталась Толстяку — и решительно стала сворачивать плед.
— Пойдем домой, Бруно. Скоро нас могут хватиться. А ты в таком виде, что тебя не пустят в приличное общество.
Глава 18
Рединг стоит на реке Кеннет; виконт Фэйрхед рассказывал, что над ним часто подшучивали соседские дети и собственная сестра — дескать, его назвали в честь речушки. На самом деле Кеннет получил свое имя от деда, но кого в семь лет волнуют такие подробности?.. С редингской фабрики по производству бисквитов, Ричард знал, доставляли продукцию каждый день к столу виконта Фэйрхеда. Особенно сейчас, когда в доме полно прожорливых гостей.
Филипп поджидал Ричарда у бенедиктинского аббатства; острые башенки на высокой стене, казалось, царапают небо.
— Едем, — сказал Ричард слуге.
Тот повернул коня, пристраиваясь за своим господином.
— Может быть, все-таки в карете, милорд? Я приказал кучеру ждать у церкви Святого Лаврентия.
— Похвально, но нет. Нам придется много плутать по проселкам.
— Может быть, позже?..
— Позже — может быть. Помолчи, Филипп. Мне надо подумать.
Слуга подчинился беспрекословно. Это в нем Ричарду и нравилось: Филипп имел свое мнение, не слишком навязчиво заботился о хозяине и умел замолчать, когда нужно. Ловкий малый. Без него в Индии пришлось бы совсем туго. Хотя Филипп, конечно, в оторопь пришел, когда Ричард взял его с собой за границу впервые. Тогда лакей всему удивлялся и не мог сдержать изумленных возгласов при виде особо экзотических представителей иных народов, какого-нибудь местного явления или сооружения. Затем привык. В Индию Филипп уже отправлялся невозмутимый, как скала.
«Какого черта я разговорился с Эмбер про Индию? — с раздражением на самого себя подумал Ричард. — Хочешь, чтобы девочка считала тебя героем, старина?» Нет, не этого он хотел в первую очередь, хотя и испытал смущенную радость, когда у стариков Дэмпси Эмбер услыхала о миссионерах и взгляд ее на несколько мгновений стал таким очаровательно растерянным… Ричард был далек от того, чтобы возводить свою жизнь в ранг деяний подвижников. Он делал то, к чему его влекло, влекло сильно и непреодолимо, как будто кто-то сверху брал за руку и вел его, и Ричард шел, очарованный и покорившийся. Это было больше, чем свобода воли, свобода выбора. Это было похоже на призвание.
И вот теперь, впервые за несколько лет, он засомневался; дальние страны подернулись дымкой воспоминаний, здоровье уже не такое хорошее, как раньше, эта проклятая нога не дает возможности делать все то, что задумано, — в последнем походе Ричард в этом убедился. Придется смириться и в джунгли больше не лезть, ограничиться местами, хотя бы условно проходимыми. Например, графством Сомерсет, где стоит покинутый хозяином Айриш-Хаус, где в округе почти нет больниц для бедных, зато пациентов хоть отбавляй. Если уж не удается забраться в экзотическую глушь, чтобы лечить аборигенов, так уж лучше оперировать соотечественников, которые в том нуждаются.
Патрик прав, больные найдутся везде.
До сего момента Ричард не думал всерьез о том, чтобы осесть в Англии. Но события последних дней и — не в последнюю, а скорее в первую очередь — встреча с Эмбер Ларк настраивали его на новый лад. Да, он терпеть не может все эти светские приемы, однако ради кого-то другого сможет их потерпеть. Или же отправится в путешествие, но поближе, в Италию или Испанию; Ричард дружил с одним врачом из Флоренции, который давно звал к себе. Мысли метались, что было не свойственно практичному Ричарду.
Это все из-за Эмбер. И что он в ней нашел? При взгляде на нее появлялось точно такое же чувство, какое Ричард испытывал, когда знал, что все делает правильно. Она создана для него? Он для нее? Вряд ли. Когда она узнает то, о чем сейчас догадывается он, то стена между ними станет еще выше. Ричард умел бороться за то, что, как он считал, принадлежит ему. Эмбер ему точно не принадлежит. Впрочем, и Кеннету Фэйрхеду придется отступиться. Ричард мрачно усмехнулся.
— Похоже, будет дождь, милорд. — Филипп рискнул прервать молчание.
Ричард обернулся: слуга указывал на темную тучу, уже наполовину закрывшую небо. Было что-то неприятное в этом неотвратимом наступлении грозы.
— У нас есть плащи.
— Да, милорд.
Филипп еле слышно вздохнул. Конечно, он предпочел бы переждать ненастье под крышей, и желательно, чтобы рядом горел огонь, и черноглазая служанка поднесла кружечку сидра… Увы. Ричард не собирался отступать от цели из-за какого-то там дождичка. Его и тропическим ураганом было не остановить, Филипп это знал на собственном печальном опыте. Гроза в Англии — это пустяк.
В первой же встретившейся деревеньке Ричард отослал слугу расспрашивать о нужном человеке, которого они искали, а сам поджидал, сидя верхом. Он все никак не мог отделаться от мыслей об Эмбер. Что его потянуло сегодня к ней? Мог бы проехать мимо и не терять время. Ведь для нее он просто друг, она сказала об этом ясно и четко, когда возвращались от Дэмпси тем ненастным днем. Она не воспринимает Ричарда Мэнли даже как угрозу своей репутации. Это злило. Почему другие джентльмены могут угрожать репутации девушки, оставшись с ней на пять минут наедине (Кейлин не зря коршуном следила за Кеннетом!), а он, лорд Мэнли, — нет?
