Девушка в белом кимоно - Джонс Ана

Наверное, таким был и мой отец. Молодым, впервые вырвавшимся из дома и жаждущим приключений. Я наблюдала за тем, как они смеялись и дурачились, я представляла, как этот молодой человек взрослеет, женится и рассказывает своим детям истории о Японии и о девушках, с которыми он там познакомился. На моем лице была улыбка. Надеюсь, его история закончится счастливым концом.

И моя тоже.

Я снова посмотрела на свой билет, потом на служащего, указывающего на поезда.

— Простите, — я сделала шаг в его направлении, стараясь далеко не отходить от своего места в очереди. — Это очередь на поезд в Йокосуку?

— Йо-кас-ка? — спросил он, не прекращая своих указующих жестов.

Я неправильно произносила название города. Звук «о» был коротким, а «у» и вовсе не произносилось.

— Да, это очередь на поезд до Йокаска?

— Хай, Йокосука, — он улыбнулся и кивнул на мою очередь.

Оказалось, что большинство японцев понимают базовый уровень английского, но мало кто пытается на нем разговаривать. В основном мне отвечали улыбками, кивками и жестами. Я с уверенностью вернулась в свою очередь и, пока ждала поезда, стала читать о Торговой компании Накамура в сети.

На их сайте на закладке «Наследие компании» говорилось о том, что семейный бизнес долго занимался импортом произведенных товаров и экспортом сырья, но недавно перерос в собственное производство. Их распределительный центр находился возле порта, а штаб компании располагался в деловом районе Минато Мирай 21, в шаговом доступе от железнодорожной станции Йокогама. Я уже собиралась позвонить им и договориться о встрече, но тут подошел мой поезд.

Открылись двери, и из них выплеснулся целый людской поток. Мы попытались удержаться на месте, а потом просочились в вагоны. В отличие от безостановочного экспресса, следовавшего от аэропорта Нарита, с просторными вагонами и обитыми бархатом сиденьями, поезд на Йокосуку был простым рейсовым составом. Я разложила пластиковое сиденье, прикрепленное к стене, но предложила его пожилому мужчине, который вошел в вагон после меня. На стенах висели пиктограммы с правилами поведения: не курить, не есть и не разговаривать по телефону, уступать места пожилым, беременным и детям.

Ухватившись за петлю на поручне, я поймала на себе любопытствующий взгляд женщины, стоявшей за мной, мужчины сразу за ней и нескольких других пассажиров. Осмотревшись, я поняла, что в вагоне все, кроме меня, стоят лицом к стенам вагона, и поменяла свое положение. Однако ни одна из пиктограмм не говорила об этом правиле.

Дорога на Йокосуку, построенная более века назад, шла вдоль юго-западного побережья полуострова Миура, вдоль Токийского залива. Правда, я ничего этого не видела из окна. Со стороны суши я видела только людей, а поскольку чаще всего смотрела себе под ноги, то видела в основном их обувь. И сделала вывод, что я единственная здесь носила сандалии.

Я намеревалась зарегистрироваться в гостинице в Дзуси, хорошенько отдохнуть за ночь и составить план дальнейших действий. Однако когда поезд стал подъезжать к Иокогаме, где располагалась Торговая компания Накамура, я обнаружила, что уже крепко сжимаю в руках ручку своего багажа и двигаюсь в сторону двери.

Йокогама был вторым по населенности городом Японии, и его железнодорожный вокзал был городом в городе. Западный и восточный входы соединялись с подземным торговым комплексом, раскинувшимся на нескольких уровнях и имевшим выходы к прилегающим небоскребам.

Выйдя с вокзала, я ввела адрес Торговой компании Накамура в свой навигатор и отправилась вперед. Плана у меня все еще не было. Если мне дадут согласие на интервью, то я не смогу даже задать вопросы, потому что они у меня не подготовлены. Этот визит был экспромтом чистой воды — для сбора информации. У меня была одна-единственная цель: узнать, была ли семья Накамура, основатели торговой компании, той самой семьей — владелицей традиционного дома на холме. И если это они, то спросить их, не согласятся ли они ответить на пару моих вопросов позже. Если Йошио уже связывался с ними, то я могу сказать, что мы работаем вместе с ним.

Колеса моего чемоданчика рокотали по тротуару па пути к токийскому заливу. Это была самая большая индустриальная зона в Японии, и по мере того как я приближалась к воде, я все сильнее ощущала запахи промышленности: серы и смога. Однако всюду пестрели объявления о туристических экскурсиях с рыбалкой.

Я уже писала об этом в статье, посвященной ядерному инциденту в Фукусиме. О том, как после землетрясения и последовавшего цунами 2011 года поврежденные реакторы стали выпускать радиоактивный цезий в океан, уничтожая рыболовецкий промысел целого региона. Но теперь Токийский залив, некогда считавшийся слишком загрязненным для ловли рыбы, переживал настоящее возрождение.

Я перешла очередную многолюдную улицу и утерла пот со лба. То, что должно было стать короткой прогулкой до делового района, превратилось в тридцатиминутное преодоление препятствий под безжалостным палящим солнцем. Стоило мне выйти на последний поворот перед достижением цели, как оно скрылось за Иокогама Лендмарк Тауэр 35. В этом поразительной высоты здании размещались пятизвездочный отель, рестораны, магазины и самые разнообразные корпорации, включая Торговую компанию Накамура.

Я снова пошла быстрым шагом.

Переходя площадь по направлению к зеркальной двери, я вспомнила, как подходила ко входу в госпиталь вместе с отцом. Как мы с ним шли бок о бок, и как наши вытянутые отражения изгибались, словно кланяясь и приветствуя нас. И сейчас, по мере того как я приближалась ко входу, мое отражение точно так же укорачивалось, замедляло шаг и в конце встретило меня лицом к лицу.

Только на этот раз я была одна.

Сводчатое фойе переходило в огромный пятиэтажный торговый центр с римскими колоннами и двумя огромными лестницами по обе стороны. Людей было много, но они передвигались тихо, что стало контрастом для скрипа и рокота колес моего багажа. Тогда я собрала ручку и понесла чемодан в руках к лифтам. В соответствии с планом Лэндмарк Тауэр, представительство компании Накамура находилось на тридцать седьмом этаже.

Я вошла в лифт, нажала на панели цифры 37 и попыталась успокоиться. Семья могла оказаться той, которую я разыскивала, а я не была готова.

Благодаря своим исследованиям, я знала, что после войны западная культура просочилась в Японию и «замутила воды» традиций. Даже после оккупации американцы были воплощением всего любопытного для молодежи и отвратительного для пожилых. Дети, родившиеся в смешанных парах, у японских женщин и американских военных, часто оказывались брошенными, как и говорил Йошио.

Но одно дело исторический факт, а совершенно другое — осознание того, что мой отец мог бросить собственного ребенка.

Папа?

Эта мысль была невыносима. Разрушительна. Я просто не могла поверить, что это было возможно.

Но что, если семья Накамура в это верила? Что я могу им сказать? Что я об этом сожалею? У меня с собой было письмо отца, полное сожалений, деньги от продажи его кадиллака, и хоть мне нужны были ответы на мои вопросы, я сама их дать не могла.

Когда лифт замедлил ход и распахнул передо мной двери, сердце мое уже отстукивало барабанный ритм.

Прямо напротив меня на стеклянной матовой стене было выгравировано название: «Торговая компания Накамура». У меня в груди все сжалось. Все, я добралась, я захожу. Пожелай мне удачи, пап. И я открыла дверь.

Белоснежные стены, красная обивка стульев, изогнутый стол с вазой огромных белых цветов.

Администратор в элегантной блузе цвета слоновой кости и в очках с толстой оправой улыбается навстречу мне.

— Здравствуйте. Чем я могу быть вам полезна?

Она говорит по-английски. Я с облегчением улыбаюсь.

— Здравствуйте. Я не договаривалась о встрече заранее, но надеялась, что смогу пообщаться с представителем семьи Накамура.