Линда Карпентер - Невеста из Бостона
— Здесь нет ни священника, ни мирового судьи. Они приезжают в Золотые Холмы приблизительно раз в месяц. Так что, придется нам подождать, — сказал Тедди…
Сьюзен вздохнула с грустью и осознанием собственного одиночества. Но было и еще какое-то чувство, и чувством этим, кажется, было… облегчение. Да, именно облегчение, хотя Сьюзен с трудом могла объяснить себе причину, тем более что устала.
Она смотрела вслед уходящему Тедди. «Как мог он уйти, оставив меня одну на улице! — со злостью подумала Сьюзен. — И даже не спросил, нужны ли мне деньги на обувь или одежду. На доктора, в конце концов. Да ему, вообще, похоже, на меня наплевать!»
Но самым странным было то, что поцелуй Тедди не вызвал в Сьюзен никаких эмоций, оставил ее совершенно равнодушной.
Сьюзен вошла как раз в тот момент, когда все прочие обитатели дома садились ужинать. Она села за стол — одна в окружении мужчин, и все они, пока продолжалась трапеза, больше поглядывали на нее, нежели ели. Каждый из них, естественно, представился ей, но Сьюзен так устала, что у нее смешались в голове и имена, и лица.
Она вообще старалась не обращать на них никакого внимания и жадно поглощала ужин — ведь это была первая горячая пища, которую она ела за последние две недели, если не считать жареной змеи. При мысли об этом она невольно улыбнулась, и ей тут же вспомнились синие с искоркой глаза Маккейна, его насмешливая улыбка, заставлявшая сердце Сьюзен радостно биться, его густые усы, смешно щекотавшие губы Сьюзен, когда он целовал ее… наконец, его глубокий, сильный голос, растопивший сердце.
Миссис Пратт уселась во главе стола и объявила Сьюзен, что Чейз Маккейн приходил и спрашивал о ней.
— Но я ничего не смогла ему сказать, вы ведь не сообщили мне, куда идете, — ехидно добавила старуха.
Сьюзен почувствовала, что краснеет.
— А что сказал вам Маккейн? Когда он вернется?
— Он сказал, что уезжает из города. А когда вернется, не знает. Кстати, он передал вам письмо.
— Письмо?
— Да, я потом принесу его вам в комнату.
Сьюзен кивнула и снова принялась за еду, но уже не могла проглотить ни кусочка. Выносить любопытные и, как ей казалось, похотливые взгляды мужчин Сьюзен больше была не в силах и, извинившись, завернула остатки мяса в салфетку и направилась к себе.
Миссис Пратт заметила это и скривила рот:
— Я не разрешаю жильцам носить еду в комнату.
Но Сьюзен сделала вид, что не слышит. Запершись в комнате, она положила мясо перед щенком и села на край кровати, уставившись в одну точку.
Что-то было не так. Она чувствовала это каждой частичкой своего тела. Не так будто витало в воздухе. Где же Чейз? Почему он уехал из города, с ней не попрощавшись? И почему — Сьюзен откинулась на кровати — поцелуй Тедди не вызвал в ней абсолютно никаких чувств? Почему поцелуй его был совсем не похож на поцелуй Чейза?
Рыдание вырвалось из ее уст.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем послышался стук в дверь и раздался скрипучий голос миссис Пратт. Сьюзен сидела в тихом раздумье: она давно перестала плакать, но глаза ее были еще красными и распухшими.
— Одну минутку, — крикнула она и бросилась к щенку: усадила его в чемодан, а чемодан запихнула в шкаф.
Миссис Пратт буквально ввалилась в комнату, когда Сьюзен открыла ей дверь, и окинула все вокруг грозным взглядом, видимо, ожидая увидеть беспорядок.
— Вот, держите. — Миссис Пратт извлекла конверт из кармана передника, в котором, как подозревала Сьюзен, письмо и лежало в течение всего ужина.
Сьюзен окинула жадным взглядом мятый конверт. Он был запечатан, и Сьюзен прочла свое имя, написанное большими ровными буквами. Сьюзен никогда раньше не видела почерка Чейза и сочла, что он очень красивый. Ей нравилось, как аккуратно вывел он ее имя.
Миссис Пратт стояла рядом и с любопытством смотрела на конверт.
Но Сьюзен решила не доставлять носатой хозяйке такого удовольствия и не стала вскрывать при ней конверт. Сложив письмо пополам, Сьюзен сунула его в карман.
— Маккейн еще сказал что-нибудь, миссис Пратт?
Хозяйка ничего не ответила.
— Миссис Пратт, я задала вам очень простой вопрос. Мистер Маккейн сказал вам что-нибудь еще?
— …Он заплатил за вас еще за несколько ночей вперед.
— Несколько ночей? Что это значит? Сколько это — несколько?
Миссис Пратт передернула плечами:
— То ли за два, то ли за три месяца, кажется.
Набравшись смелости, Сьюзен спросила еще раз:
— Два или три месяца? Неужели вы не знаете, сколько мистер Маккейн заплатил вам денег? Шестьдесят или сто двадцать? Это ведь большая разница, и я ни за что не поверю, что вы не помните. Так за сколько же?
— За два.
— Он заплатил за меня еще за два месяца? Значит, всего за три? — Сьюзен была поражена. Она и представить себе не могла, что у Чейза было с собой столько денег. Может быть, он их украл? — И когда же вы собирались мне об этом сообщить?
— Ну, при удобном случае. — Миссис Пратт смотрела куда-то в сторону.
Сьюзен тихонько кивнула и открыла перед ней дверь:
— Спасибо, что принесли письмо.
Слегка помешкав, миссис Пратт удалилась. Сьюзен заперла дверь и устало оперлась о нее. Она сильно сомневалась, что сможет вынести колкости этой женщины еще в течение девяноста дней. Но, так или иначе, другого выхода у нее не было. Сьюзен, кажется, прочно застряла в этом городе. А оба мужчины, которые могли бы ей помочь, ее покинули. У Сьюзен не было ни друзей, ни денег. О, Боже, да как же ей жить дальше?
Достав из кармана конверт, она прижала его к груди. Затем еще очень долго смотрела на письмо, сомневаясь — открыть ей его или не открывать.
Наконец Сьюзен осторожно вскрыла конверт. Из него выпал белый листок бумаги и деньги, несколько купюр. Вот что прочла Сьюзен:
«Дорогая Зеленоглазка!
Когда ты получишь это письмо, я буду уже за много миль отсюда. Мне очень жаль, что мы расстаемся, не попрощавшись. Но меня ждут важные дела, какие — объяснить, к сожалению, не могу. Пожалуйста, не забывай меня. Поверь: я тоже никогда не забуду ту ужасную и прекрасную неделю, которую мы провели вместе. Благодарю тебя за то, что ты спасла мне жизнь, и желаю счастья в твоей новой, замужней, жизни.
Твой Чейз.
P. S. Прими, пожалуйста, эти деньги и купи себе на них новое красивое платье и туфли. И поцелуй за меня зверька. Береги его».
Сьюзен положила на ладонь зеленые купюры и проговорила задумчиво:
— Благодарю тебя за то, что ты спасла мне жизнь… Спасла ему жизнь? Да что же это значит, звереныш? Почему он ничего не написал мне толком? Вернется ли он, если вернется, то когда, куда уехал, почему?
