Элейн Барбьери - Добродетель в опасности
— Рид…
Он приподнялся, встал рядом с ней на колени и поправил одеяло у нее на груди.
— Поспи немножко. Еще рано, и у тебя болит голова. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Честити. — Эти слова вышли из самого сердца.
Честити взглянула на него, и в ее прекрасных глазах вдруг заблестели слезы. Когда она заговорила, голос ее дрожал:
— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Рид.
— Засыпай, Честити. Когда ты проснешься, тебе будет лучше. Я никуда не уйду.
Он поцеловал девушку. Губы ее были мягкими и теплыми, но Рид заставил себя оторваться от них. Выйдя из фургона, он поднял голову и взглянул на ясное утреннее небо. «Честити не сказала, что любит меня, — грустно подумал Рид. — Она не хочет, чтобы со мной что-то случилось. К сожалению, обещать это я ей не могу, ибо сам не знаю, чем закончится моя погоня за Морганом».
Рид поклялся говорить только правду, а правда была горькой.
Черт возьми, какая жара!
Морган задрал голову и с проклятием посмотрел на ясное голубое небо, потом опустил глаза и взглянул на железные клейма, накалявшиеся в пламени костра. В дальнем загоне стоял еще неклейменый скот. Они вкалывали с рассвета. Парни недовольно ворчали, и ему приходилось то и дело подгонять их, иначе бы они уже давно бросили работать.
В животе у Моргана урчало. Близился полдень, и он был голоден. Уже целый час в загон долетали вкусные запахи стряпни Кончиты и дразнили усталых мужчин. Но мысли Моргана были далеки от еды.
«Как же мне все осточертело!» — думал он. Дела шли со скрипом, а он не привык ждать. С каждым часом надежды на скорейшее возвращение в город таяли.
Морган снова вспомнил улыбку Честити и крепче сжал в руке железное клеймо. При мысли об этой женщине внутри его бушевало всепоглощающее пламя. «А почему, собственно, надо ждать, пока эта парочка приедет в миссию? — соображал Морган. — Если соблюдать осторожность, можно легко устроить несчастный случай на дороге. Этот голубоглазый негодяй уходит в мир иной, Честити рыдает, и тут неожиданно появляюсь я — утешаю несчастную вдову, говорю ей ласковые слова — уж я-то знаю, что сказать! — потом везу ее в свою хижину, чтобы там она оправилась от горя, и постепенно становлюсь для нее необходимым как воздух».
Морган представил себе, как будет утешать девушку, и тело его напряглось в предвкушении.
Внезапно решившись, он бросил железку обратно в огонь и сказал в ответ на недоуменные взгляды мужчин:
— На сегодня хватит. Отведите остальных бычков в загон и будем обедать.
Не обращая внимания на удивленные лица, Морган направился к дому. Он наливал воду в умывальник, когда в дверях появилась Кончита.
— Ты пришел обедать, Морган?
— Нет, я не голоден, — сказал он, не глядя на девушку.
Он сбросил шляпу и рубашку, потом торопливо намылил торс, лицо и руки. Кончита внимательно следила за его действиями.
— Ты куда-то собрался?
— Не твое дело!
Она поджала губы. Морган хмуро вытерся полотенцем и снова надел рубашку.
— Я вернусь через пару часов. К моему приходу уберись в спальне и забери оттуда свои вещи. Поняла?
Кончита молчала.
— Comprendes, puta?[6] — рявкнул Морган на ее родном языке.
Лицо девушки сделалось каменным.
— Si. Comprendo… comprendo muy bien[7].
Схватив шляпу, Морган направился в хлев. Спустя несколько минут он выехал оттуда верхом на лошади и галопом проскакал мимо мужчин, не сказав им ни слова.
Симмонс проводил Моргана удивленным взглядом.
— Что за бес в него вселился?
Бартелл грубо хохотнул.
Тернер захлопнул ворота загона за последним бычком и вместе с остальными пошел к хижине.
— Ты же не такой дурак, а, Симмонс? — прорычал он.
— Нет, я не дурак. И Морган тоже не дурак. Думаешь, он поехал на дорогу за пасторской женой? Среди бела дня он ее не тронет.
— А что его остановит?
— Здравый смысл, вот что! — Симмонс покачал головой. — Я знаю Моргана. Он и раньше волочился за бабами, но при этом никогда не терял головы.
— Пора тебе поумнеть, Симмонс, — стоял на своем Тернер, — Морган перестал думать головой. Теперь у него мозги в другом месте. Он не успокоится, пока не залезет на эту рыжую телку, и, мне кажется, ждать осталось недолго.
Тернер толкнул дверь хижины, прошел к столу и, не обращая внимания на Кончиту, которая выставляла тарелки с едой, тяжело опустился на стул. Когда уселись остальные, он продолжил:
— Морган сейчас плохо соображает. Нам пора самим шевелить мозгами, если мы хотим выбраться живыми из этих мест.
— Ты болтун и трус, Тернер! — злобно бросил Уолкер. — Это сейчас ты хорохоришься, а придет Морган — и ты опять подожмешь хвост.
— На этот раз нет, если буду знать, что вы все меня поддерживаете.
— А с какой стати нам тебя поддерживать? — презрительно фыркнул Уолкер. — Мы что-то не заметили, что ты умнее Моргана.
— Зато я не такой псих, как он.
— Он не псих.
— Не псих? Ты что, дожидаешься, когда из-за него на нас набросятся все местные полицейские? Убить пастора и похитить его жену вместо того, чтобы по-тихому делать свои дела, не привлекая внимания властей, — это, по-твоему, не безумие?
— Он не псих, и я не пойду против него.
— Потому что у тебя кишка тонка, Уолкер. — Тернер обернулся к остальным: — Вы собираетесь слушать этого труса Уолкера, чтобы в конце концов погибнуть от пули шерифа?
— Морган скоро перебесится. Он не дурак и не станет рисковать жизнью из-за женщины. К тому же через несколько дней мы, закончим клеймить скот и уедем отсюда.
— Если будем живы. Он сумасшедший, говорю вам! Он…
Тут Тернер заметил в углу аккуратно сложенную стопку одежды и оборвал себя на полуслове.
— Что случилось, Кончита? — обратился он к стоявшей рядом женщине. — Морган велел тебе забрать свои вещи из его комнаты? А может, он велел тебе еще и прибраться там, потому что приедет не один?
Гладкое лицо Кончиты застыло, и Тернер громко расхохотался:
— Ну да, так и есть! Смотрите-ка, парни, а я попал в точку!
Кончита схватила с пола свои вещи и, оскорбленно выпрямив спину, пошла к выходу. Когда дверь за ней захлопнулась, Тернер опять расхохотался. Наконец, отсмеявшись, он торжествующе оглядел стол.
— Ну что, кто-то еще хочет мне сказать, что я несу вздор?
— Моргану надоела эта шлюха, только и всего. Он дал ей от ворот поворот. Это еще не значит, что он собирается привезти сюда пасторскую жену.
— Спорим, что он ее привезет? Ставишь свою долю?
Уолкер молчал.
— Я так и думал. — Тернер взял маисовую лепешку и наложил на нее щедрую горку рагу из своей тарелки. — Ладно, умолкаю. Морган все скажет за меня, когда сегодня вечером вернется вместе с пасторской женой.
