Анн Голон - Анжелика. Маркиза Ангелов
— Но… но вы же не хотите сказать, что мессир де Тюренн тоже… — пролепетал Арман де Сансе, теряя почву под ногами.
— Мессир де Тюренн, мессир де Тюренн! Подумаешь! Он такой же, как и все. Ему не нравится, когда его услуги недооценивают. Он попросил, чтобы Седан пожаловали его семье и получил отказ. Он разозлился, и правильно сделал. Я даже слышал, что он уже принял предложение испанского короля. А вот монсеноьр Конде пока в сомнении. Он ожидает новостей от сестры де Лонгвиль, которая отправилась вместе с принцессой Конде призвать к восстанию Нормандию. К тому же здесь находится герцогиня де Бофор, к чарам которой принц не безразличен… Так что наш рыцарь впервые не торопится вступить в бой. Поверьте, вы простите его, когда увидите божественную герцогиню… Она великолепна, мой дорогой!
Анжелика, прислонившись к занавеске, отделяющей один зал от другого, увидела, как отец достал свой большой платок и вытер лоб. «Он ничего не добьется, — подумала она, и ее сердце сжалось. — Какое им дело до наших мулов и сереброносного свинца?»
От обиды за отца девочке захотелось плакать и она поспешила уйти прочь, в парк, на который уже ложились синие вечерние тени. Звуки скрипок и гитар все еще доносились из окон парадных залов, но вереница слуг уже несла в дом подсвечники. Лакеи, взгромоздившись на специальные табуреты, закрепляли свечи в настенных подставках рядом с зеркалами, в которых отражалось пламя.
«Господи, у отца столько хлопот и тревог из-за каких-то мулов, которых Молину пришло в голову продать Испании во время войны! — размышляла Анжелика, медленно прогуливаясь по аллеям. — Предательство ли это?.. Молину совершенно безразличны принцы, живущие исключительно за счет милости монарха. Неужели они действительно собираются бросить вызов королю?»
Она обошла замок вокруг и оказалась у подножия стены, по которой раньше частенько карабкалась наверх, чтобы полюбоваться сокровищами прекрасной комнаты. Вокруг не было ни души, так как даже те редкие парочки, которых не пугал по-осеннему промозглый вечерний туман, предпочитали прогуливаться на лужайке перед входом.
Анжелика привычным жестом сняла туфли и, несмотря на длинное платье, ловко взобралась по стене на карниз второго этажа. Уже совсем стемнело. Ни один прохожий не смог бы разглядеть детскую фигурку, напоминавшую барельеф, в тени небольшой башенки, украшавшей правое крыло.
Окно было открыто. Анжелика подалась вперед и поняла, что внутри кто-то есть. Впервые за долгое время комната не пустовала, и ее озарял золотым светом масляный ночник. При таком освещении мебель и гобелены казались еще таинственнее. Словно кусочки льда сверкали эбеновые шкафчики с перламутровыми инкрустациями.
Бросив взгляд на высокую резную кровать, Анжелике вдруг показалось, будто картина с изображением бога и богини ожила.
Два тела, обнаженных и белоснежных, слились на небрежно разбросанных простынях, кружева которых свисали до пола. Тела были так тесно переплетены, что Анжелика сначала подумала о драке подростков, о борьбе между задиристыми и бесстыдными пажами, прежде чем различила мужчину и женщину.
Каштановые вьющиеся волосы мужчины почти полностью закрывали лицо женщины, чье длинное стройное тело, казалось, могло быть раздавлено телом любовника. Однако мужчина двигался нежно, ритмично, охваченный страстью, и свет ночника освещал игру его великолепных мускулов.
Что касается женщины, то в полумраке ее почти не было видно: стройное бедро, обхватившее мужское тело, мелькнувшая из-под ласкавших ее ладоней грудь. Тонкая белая рука, как бабочка, порхала туда-сюда, лаская спину мужчины, а потом внезапно, словно обессилев, падала на край кровати, и под пологом раздавался громкий женский стон. Еще некоторое время Анжелика слышала только два смешанных дыхания, с каждым мгновением все более прерывистых, похожих на звуки ветра во время бури. Затем миг тишины. И снова в темноте алькова застонала женщина, а ее ослабевшая, побежденная рука упала на простыню, словно срезанный цветок.
Увиденное потрясло Анжелику и одновременно очаровало. Она так часто рассматривала картину, изображавшую Олимп, любовалась ее красочным и выразительным величием, что теперь, ей, маленькой деревенской девочке, показалась прекрасной сцена, смысл которой давно не был для нее тайной. «Так вот она какая, любовь», — сказала себе Анжелика, и по ее телу пробежала дрожь страха и удовольствия.
Наконец любовники разжали объятия. Теперь они отдыхали, лежа рядом, словно две неподвижные бледные скульптуры. Их дыхание становилось все тише и размереннее, будто они засыпали. Никто из них не произнес ни слова. Женщина пошевелилась первой. Она протянула белую руку к ночному столику, на котором стоял графин с вином темно-рубинового цвета и томно засмеялась.
— Ах, дорогой, я лишилась последних сил, — прошептала она, — вы должны выпить со мной это прекрасное руссильонское вино, которое оставил ваш предусмотрительный слуга. Наполнить вам бокал?
Мужчина, которого в глубине ниши почти не было видно, ответил невнятным бормотанием, впрочем, похожим на согласие. Дама, к которой, казалось, вернулись силы, наполнила бокалы, один из которых протянула любовнику, а второй с явным удовольствием выпила сама.
Тут Анжелика подумала, что тоже хотела бы лежать, обнаженная и расслабленная, в этой постели и смаковать чудесное вино с юга Франции. «Шодо принцев», — думала она. Стоять на карнизе было весьма неудобно, но сейчас Анжелика этого не замечала. Она словно завороженная рассматривала женщину, она восхищалась ее идеально круглой грудью с малиново-красными сосками, ее упругим животом, длинными скрещенными ногами. На подносе лежали фрукты. Женщина взяла персик и впилась в сочную мякоть зубами.
— Черт бы побрал этих несносных людей! — вскричал мужчина и выбрался из кровати, перепрыгнув через любовницу.
Анжелика, которая не слышала стука в дверь, решила, что ее обнаружили и, затаив дыхание, вжалась в стену. Когда она вновь осмелилась выглянуть, то увидела, что «бог» облачился в широкий коричневый халат с серебряным поясом. Его лицо оказалось не таким красивым, как тело. Лет тридцати с длинным носом и суровыми горящими глазами, он напоминал хищную птицу.
— Я не один, а с герцогиней де Бофор! — крикнул он, повернувшись к двери.
Глава 11
Несмотря на предупреждение, в дверях показался слуга:
— Простите меня, Ваше Высочество. В замок только что прибыл один монах, он настаивает на встрече с принцем Конде. Маркиз дю Плесси решил немедленно сопроводить его к Вашему Высочеству.
