Джулия Гарвуд - Когда придет весна
— Я представитель закона, — напомнил он. — Это все меняет.
— Но ты все-таки мужчина?
— Еще недавно я был им, — сказал он с ухмылкой.
Она снова выглянула в окно, но он успел заметить ее улыбку.
— Так ты расскажешь мне, почему должна выйти замуж? — спросил Дэниел.
— Нет, я еще не готова рассказать.
— У тебя неприятности, Грэйс? Она ответила, не глядя на него:
— Да. Полагаю, да.
В голове Дэниела роились беспокойные мысли, возникло множество вариантов, версий. Ведь она не из тех женщин, которые позволили бы прикоснуться к себе до свадьбы. Она мила и невинна.
— Ты не беременна?
— Господи, конечно, нет! — возмутилась Грэйс. — Как ты мог подумать такое!
— Но ты сказала, что должна выйти замуж и у тебя неприятности. Вот я и решил, что все дело в этом. Но потом передумал. Грэйс, до Техаса ехать очень долго. Расскажи мне!
— Дэниел, я и понятия не имела, что мужчины бывают такие любопытные. Ладно, ты выиграл. Я пообещала родителям выйти замуж за лорда Найджела Эдмондса, если у меня здесь ничего не получится. А у меня не получилось, — призналась она.
— Что у тебя не получилось?
Она нахмурилась.
— Мои родители — титулованные особы, они занимают высокое положение в обществе. В то же время они очень бедны, им трудно поддерживать видимость состоятельности. Они заложили земли, не могут заплатить банкиру, поэтому чувствуют себя униженными.
— А нельзя предложить твоему отцу подумать насчет работы?
— Нет-нет, это невозможно, у него же титул! — повторила девушка.
— Благодаря одному титулу на столе само собой ничего не появится.
— Нет, — согласилась Грэйс.
— Если он не может работать, пускай продаст земли и все ценное.
— Вот поэтому я и собираюсь замуж.
— Не понимаю.
— Я — самое ценное, что осталось у моего отца, Дэниел.
Он подался вперед:
— Ты хочешь сказать, он тебя продает?
— Нет, разумеется, просто подыскал для меня хорошую партию.
— Твой брак решит его финансовые проблемы?
— Да.
— Значит, он продает тебя.
— Нет, не продает! — резко оборвала его Грэйс. — Браки по расчету, как правило, идут на пользу обеим семьям. Так было всегда, столетиями. Мой отец не делает ничего дурного. Он и так слишком терпелив со мной. Я попросила его дать мне год. Надеялась, мечтала, хотя, конечно, это глупо — купить землю на свое наследство от дяди…
— Заработать денег, чтобы содержать родителей на привычном для них уровне?
— Нет. Ты неправильно подумал. Мои родители довольно пожилые люди. Я родилась, когда им было по сорок. Если бы с ранчо получилось, они перебрались бы из Англии ко мне. Разве это не отважный поступок с их стороны? Тебе бы понравились мои родители, Дэниел. Они очень практичные люди, ты бы это оценил.
— Но ты недостаточно взрослая, чтобы взваливать на свои плечи такую ответственность.
— Возраст тут ни при чем. Мое будущее было, предопределено в день рождения.
— Почему?
— Потому что я рождена леди.
— Я знаю, что ты леди. — Дэниел улыбнулся.
— Ты не понимаешь! Я родилась леди Грэйс Уинтроп. Это налагает определенные обязательства, и я опозорю родителей, если не отнесусь с уважением к их желаниям.
Дэниел удивился: оказывается, то, что важно для англичан, не имеет никакого значения для его соотечественников.
— В Соединенных Штатах титул абсолютно ничего не значит.
Грэйс кивнула.
— А что здесь важно? Деньги?
— В некоторой степени, — согласился он.
— А для тебя?
— Честь.
— Это как раз то, что я пытаюсь тебе объяснить. Моя честь сейчас под угрозой. Я должна поступить так, как делают все девушки моего круга.
— В Соединенных Штатах слово, данное человеком, важнее его положения в обществе.
— Для меня главное — быть ответственной, — продолжила Грэйс. — Я обязана выполнить свой долг.
— Подцепить мужчину при деньгах и власти?
— Если это поможет моей семье, тогда да.
— Но тебе самой это не очень нравится, так ведь, Грэйс?
Она молчала.
— Тебе совсем не нравится, — заявил Дэниел. — Иначе ты бы не стала просить отсрочку. Ты хоть любишь того, кого они тебе выбрали?
— Я научусь его любить. Он кажется порядочным человеком.
— Кажется? — перебил он ее.
Она покраснела:
— Я не знаю его достаточно хорошо… Сказать по правде, я видела его всего один раз. Нас представили друг другу на благотворительном балу. Пожалуй, он не произвел на меня особого впечатления. Наверное, мне не стоило этого говорить?
— Нет ничего плохого в честном признании, —подбодрил ее Дэниел. — Ты-то наверняка произвела на него прекрасное впечатление.
— Похоже, да, — согласилась Грэйс. — На следующий день он послал моему отцу письмо с просьбой принять его. Мама сказала, что Найджел влюбился в меня с первого взгляда. Но я в такую чепуху не верю.
— С первого взгляда возникает только похоть!
— Видимо, нам не стоит продолжать разговор. Ты слишком волнуешься, Дэниел.
— Нисколько не волнуюсь! — резко ответил он. — Меня возмущает жестокость твоего отца.
— Дэниел, браки по расчету совершенно обычное дело в обществе.
— А ты очень послушная дочь.
Грэйс напряглась.
— Да, я такая. А со стороны родителей было очень благородно дать мне год…
— Отсрочки?
— Отпуска, — поправила она его. — Они дали шанс исполнить мою мечту. Они в меня верили.
Его голубые глаза так и сверлили ее.
— Но ты сама в себя не очень веришь, Грэйс?
— Конечно, верю.
. — Почему тогда так легко сдаешься?
— Потому что я еду в Техас! — воскликнула она. — Не могу же я оказаться в двух местах одновременно! Я уже четыре месяца в Штатах. Поездка в Техас отнимет еще два. Так что у меня совсем не останется времени.
— Ты слишком легко сдаешься! — настойчиво повторил Дэниел.
Вообще-то он почти попал в цель, и Грэйс это нисколько не понравилось. Ведь он заставлял ее честно признать то, что она пыталась скрыть даже от самой себя. 1
— Я не сдаюсь.
— Мне так не кажется, — не унимался он.
— Да что ты понимаешь? У тебя все по-другому.
— Потому что я живу в Соединенных Штатах.
— Нет, потому что ты мужчина, — покачала головой Грэйс. — Ты можешь не связывать себя узами брака, пока сам не решишь, что пришло время сделать это. Честно говоря, я очень сомневаюсь, что такое когда-то с тобой случится. Ты не из тех мужчин, которые способны угомониться и завести семью.
Дэниел поерзал на сиденье, еще дальше вытягивая ноги.
— Я был женат.
Грэйс вскинула бровь:
— Правда?
— Да, почти семь лет. У нас была дочь. Ее звали Бриджит.
