Эльвира Барякина - Князь советский
– Наверное подписали очередной протокол о нерушимой дружбе между СССР и Афганистаном, – отозвался Клим.
Он был уверен, что их зря вызвали: такие события не имели спроса в новостных агентствах.
Тем не менее, журналисты размечтались: японцы надеялись, что речь пойдет о ловле крабов у берегов Камчатки, итальянцев и норвежцев занимало сотрудничество в плане полярных исследований, а корреспондент французской газеты «Ле Матэ» требовал явления масштабных героев и опасных злодеев.
– Напишите о советском огнетушителе «Гигант», – посоветовал ему Клим. – Он такой здоровый, что его надо перевозить на тачке. К тому же он способен на великое злодейство: в нем содержится тетрахлорметан, который при соприкосновении с горячей поверхностью выделяет ядовитый газ. Так что на тушение пожара надо ездить в противогазе.
– Все-таки мы стервятники, – посмеивался Зайберт, глядя на коллег. – Нам для пропитания нужны битвы, эпидемии и катастрофы. И чем больше трупов – тем лучше.
Наконец в комнату вошел Вайнштейн.
– Готово! Это передовица завтрашней «Правды». – Он принялся раздавать журналистам отпечатанные на мимеографе листы. – Просьба ознакомиться и как можно скорее отправить телеграммы. Все цензоры на месте, так что можете приступать.
Клим быстро проглядел текст. Это было сообщение прокурора Верховного суда о том, что в Шахтинском районе Донбасса раскрыта крупная подпольная организация, руководимая из-за рубежа. Входящие в нее контрреволюционеры – большей частью инженеры и техники – устраивали на шахтах взрывы и пожары. Они нарочно растрачивали деньги, выделенные на строительство, завышали себестоимость и портили готовую продукцию. Все это делалось для того, чтобы снизить обороноспособность СССР в случае военной интервенции. Руководителями заговора являлись белоэмигранты, имевшие тесные связи с немецкими промышленными кругами и польской разведкой.
Журналисты онемели. Они годами потешались над страхами большевиков, считавших, что кому-то надо завоевывать Советский Союз. О да, нищая аграрная страна почти без транспорта и без горизонтальных водных путей – это ценный приз! Особенно учитывая громадные расстояния и чудовищный климат. Чтобы удержать тут власть, надо поставить под ружье половину мужского населения Европы, а чтобы построить в России хоть какие-то дороги, склады и шахты, нужны миллионные вложения. Кто ж их даст?
Но если заговор действительно был, значит, журналисты чего-то не знали и не понимали?
Клим еще раз посмотрел на цифры. Можно сфабриковать громкое уголовное дело и устроить из него скандал на весь мир – это вполне в духе чекистов, но подделать развал угольной промышленности целого региона никак нельзя!
Журналисты наперебой принялись задавать вопросы:
– Сколько человек арестовано?
– Несколько сотен, – отозвался Вайнштейн. – Делу будет придано общегосударственное значение, и самых опасных вредителей будут судить в Москве.
Зайберт суетился больше всех:
– Какие именно немецкие фирмы подозреваются в финансировании заговора?
– Пока это государственная тайна. Заседание коллегии Верховного Суда будет открытым, и там все разъяснят.
Ошеломленный Зайберт повернулся к Климу:
– Кажется, мертвечины будет предостаточно.
Загремели клавиши печатных машинок, зазвенели каретки.
Вайнштейн подошел к Климу и склонился над его ухом.
– Это ваш шанс исправиться! Только надо все описывать честно и беспристрастно.
Не глядя на него, Клим кивнул. Мир встал с ног на голову. Еще несколько минут назад все было понятно: большевики – это косорукие циники, которые валят собственные грехи на несуществующих внешних врагов. Их оружие – пропаганда, бессовестное вранье и произвол, а питательная среда – невежество и предрассудки. Но все оказалось гораздо сложнее и страшнее… Тому, что произошло в городе Шахты, не было рационального объяснения. Зачем подпольщикам надо было устраивать все это? Какая у них конечная цель?
Клим быстрее всех дописал текст сообщения и бегом бросился в комнату цензоров.
– Давайте ко мне! – поманил его Коган, известный мучитель журналистов. – Так-с, откуда у вас взялись «неподтвержденные данные о связях с заграницей»? Все данные подтверждены следственными материалами.
Он не зачеркивал неправильные слова в телеграмме, а аккуратно вырезал их маникюрными ножницами. Времени на это уходило много.
К соседнему столу подлетел Зайберт. Но ему тоже не удалось сразу получить визу.
– Переписывайте! – велел цензор. – У вас совершенно невозможный тон.
Коган вручил Климу «кружевную салфетку» с печатью, и тот выбежал на улицу. Извозчиков, как назло, нигде не было видно, но тут из-за угла вывернул фургон с надписью «Живая птица».
Клим остановил шофера:
– Подвезите до телеграфа на Тверской! Даю три рубля.
Тот открыл дверь кабины.
– Залазь!
Неслись на полной скорости; в кузове оглушительно гремели клетки и кудахтали куры. Через несколько минут Клим – весь в налипших перьях, – был на месте.
Слава богу, у окошка «Отправления за рубеж» никого не было, но вскоре за спиной у Клима выстроилась тяжело дышащая очередь – причем Зайберт оказался в самом хвосте.
– Я не виноват: у меня мотор не заводился! – оправдывался он.
Журналисты нервно пересмеивались.
– Товарищи иностранцы, складывайте депеши сюда! – велела телеграфистка. – Сейчас все отправим.
Она собрала проштампованные бланки и уже взялась за тот, что лежал сверху, как очередь взорвалась:
– Так нечестно! Зайберт последним пришел!
К великому облегчению Клима телеграфистка перевернула стопку и первым взяла его бланк.
– Почему у вас три адреса написано? – строго спросила она.
Он придвинулся к окошку.
– Текст телеграммы надо отправить в Лондон, Нью-Йорк и Токио.
– Не пойдет. – Девица вернула ему бланк. – Перепишите в трех экземплярах.
– Вы что, не знали, что правила поменялись? – с притворным сочувствием спросил Зайберт. – А я-то думал: как это вы так быстро все доделали?
Телеграфистка взялась за следующий бланк.
– Послушайте, – вновь обратился к ней Клим, – вчера моя курьерша принесла вам бланк, подписанный цензором, и я по телефону продиктовал семь адресов, по которым надо было разослать текст. Все было в порядке!
– Насчет телефона правила остались прежними, – отрезала девица.
– Возвращайтесь к цензорам и переписывайте все заново.
Вместо этого Клим направился к платному телефону, висевшему тут же, на стене, опустил в щель гривенник и попросил соединить его с телеграфисткой.
