Пэррис Бондс - Хранительница Грез
Хорошо ли понимала Шевонна услышанное? Что все, сделанное матерью, совершено только ради Дэна, а не ради нее самой?
— Во всяком случае, — подытожила Луиза, — я хочу тебя предостеречь от возможной ошибки. Не пойдешь ли ты со мной на следующее женское собрание?
Шевонна подошла к матери и взяла ее за руку обеими руками. — Да, мама. Я согласна с тобой и по высказанному, и по еще не высказанному.
Луиза заглянула в глаза дочери и увидела в них такие страстные чувства, о существовании которых даже и не подозревала. Благодарность и любовь к дочери захлестнули Луизу, она только и вымолвила:
— Скажи дедушке, что скоро ужин-Дочь вышла из комнаты, и Луиза попыталась немного прийти в себя. От волнения она почувствовала слабость и легкое головокружение. Но волнение еще больше усилилось, когда она услышала вопль Шевонны, жуткий неестественный крик, напомнивший Луизе о легендарных баныпи. Она вбежала в кабинет отца одновременно с переполошившимися служанками Минни и Алисией.
Светлые волосы Шевонны рассыпались на груди дедушки, неподвижно лежавшего на персидском ковре. С подступившими к горлу рыданиями Луиза бросилась к дочери. — Боже, что случилось?
Шевонна испуганно взглянула на мать. Ее дыхание стало прерывистым. — Я зашла, чтобы сказать дедушке, что уже закончила свои занятия и что мы скоро будем ужинать. Он улыбнулся и сказал мне, что очень меня любит, а потом… схватился рукой за грудь и упал. Мама! Он ничего не говорит. Мне кажется, что дедушка умер.
Луиза попыталась сохранить самообладание. — Минни, пошлите Уизерспуна за доктором Хэллерамом. Алисия, позовите мистера Варвика.
Она мягко подняла Шевонну за плечи и отправила ее наверх за нюхательной солью. Конечно же, Луиза знала, что нюхательная соль здесь бесполезна. Было уже слишком поздно. Она просто должна была чем-то занять Шевонну, чтобы та хоть немного успокоилась.
Когда все вышли из комнаты, Луиза приложила ухо к груди отца. Одна его рука была откинута в сторону, пальцы скрючены наподобие птичьего клюва. Ничего. Ни звука. Струйка крови вытекла из уголка рта, оставив красную полоску на щеке. Странно, но сейчас Луиза почему-то вдруг подумала о Дэне: вспомнила, что сегодня утром он порезался, когда брился, и у него на подбородке царапина такого же цвета.
В наивной надежде, что, может быть, еще не все потеряно, Луиза попыталась поднять отца. Бесполезно. Никаких признаков жизни.
— О, папа!
Теперь можно было плакать, и слезы потекли у нее из глаз, оставляя влажные дорожки на припудренных щеках.
Со смертью отца порвалась единственная нить, связывавшая ее с прошлым: с Америкой, детством и всем, что Луизе было близко и дорого. Отец очень любил ее, и она старалась быть хорошей дочерью. Теперь никто уже не будет любить ее так, как любил ее он.
Что касается Дэна, то ей никогда не понять его желаний и устремлений. Шевонна любила ее, Луиза знала это, но все же своего отца девочка любила сильнее, даже зная, что Дэн не настоящий ее отец.
Торопливо Луиза смахнула слезы. Как по-детски и беспомощно это выглядит. Она же взрослая женщина. Еще одна слеза скатилась у нее по щеке.
— Мама, вот соль. Дедушка… умер? Пытаясь придать своему голосу холодную интонацию, Луиза сказала:
— Да, сейчас он с Богом, в раю. Ты должна помочь мне. Я хочу, чтобы ты нашла дедушкин лучший костюм в полоску и разложила его на кровати. А я побуду здесь, пока не придут доктор и твой отец.
Мужчины пришли одновременно. Когда полный дородный доктор начал осматривать ее отца, Луиза не выдержала и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.
Дэн взял ее под руку и вывел из кабинета. — Ты сделала все, что могла, Луиза. Ты должна сохранить свои силы для Шевонны и для меня. Позволь доктору Хэллераму заняться деталями.
Пораженная, она всмотрелась в лицо мужа. — Сохранить силы для тебя?
— Да. — В полутемном коридоре Луиза не могла разобрать выражение лица Дэна. — Твой отец и я не часто встречались с глазу на глаз, но я восхищался им. Он был тверд, как скала. Всегда спокоен, всегда уверен в своих силах и в том, что делает. Он знал, чего хочет от жизни.
И тут Дэн сильно удивил ее: привлек к себе и поцеловал в висок.
— Ты живое воплощение своего отца. Такая же сильная, каким был он. Его смерть напоминает о бренности и скоротечности жизни. Я не хочу потерять тебя. Давай вместе поднимемся наверх. Я хочу, чтобы ты отдохнула, пока в доме еще относительно тихо. Я попрошу доктора выписать тебе лауданум.
— Ты не оставишь меня? — спросила она у мужа, когда тот привел ее в спальню.
Дэн сорвал шерстяное тканое покрывало и уложил Луизу в постель. — Нет. Я буду здесь рядом. Всю ночь, Луиза. Я обещаю.
Изумленно наблюдая, как он стягивает один за другим башмаки с ее ног, Луиза открыла вдруг для себя в Дэне совершенно неожиданные, несвойственные ему нежность, любовь и участие. Он накрыл Луизу одеялом и придвинул кресло поближе к кровати.
Усевшись, Дэн взял Луизу за руку. — Ты знаешь, я все еще помню, как в первый раз увидел тебя, Луиза. Я хотел тебя, хотя вместе с тем чувствовал, что ты слишком хороша для меня.
Слабая улыбка тронула уголки ее губ. — Я была заинтригована разницей между тобой и другими мужчинами, которых я знала. Ты был таким спокойным, контролировал свои эмоции. Твое несомненно хорошее образование несколько противоречило твоим крепким мускулам, которые появляются после многих лет тяжелой физической работы. Ты как будто вышел одновременно из двух противоположных слоев общества. Ты и сейчас такой же раздвоенный.
Дэн нахмурился. Легкая тень пробежала по его лицу. — Есть вещи, Луиза, о которых ты еще не знаешь…
Стук в дверь прервал его, вошла Алисия с маленьким пузырьком из голубого стекла в руке.
— Ваш лауданум, миссис Варвик. Доктор Хэллерам рекомендовал принимать его дважды в день в течение нескольких дней.
— Спасибо, Алисия, — сказал Дэн, беря пузырек с лекарством из рук старой женщины.
Как только служанка вышла из комнаты, Дэн открыл пузырек. Луиза осторожно проглотила едкую жидкость. В этот момент она ничего не хотела, кроме как отдохнуть. Она слышала, как Дэн рассказывает ей об утреннем заседании в Капитолии и о том, как был провален законопроект.
«С самого своего избрания премьером Нового Южного Уэльса Джордж Рейд добивается федерации австралийских колоний, я думаю, что он прав. В этом случае у Австралии открываются неограниченные возможности».
Луиза сосредоточила свое внимание на маленьком порезе на подбородке мужа, похожем на маленький ручеек крови на щеке ее отца. Тоненькая красная линия вдруг начала увеличиваться в размерах до кроваво-красного солнца, которое и согревало, и пугало ее. И благодатный сон прервал ее видение.
