Пэррис Бондс - Хранительница Грез
— Шокирует, не правда ли?
Луиза обернулась. Перед ней стояла та самая Трэмейн. Она была одета в белоснежное платье и держала зонтик руками в лимонно-желтых перчатках. С ярко-рыжими не тронутыми сединой волосами и по-детски ясными глазами Энни выглядела не больше, чем на двадцать пять.
— Меня зовут Энни Трэмейн.
— Да, я знаю вас.
Энни криво усмехнулась и пожала плечами.
— Наверное, в Австралии каждый знает меня в лицо, иногда это даже пугает.
— Вы — один из политических противников моего мужа.
— Ага, и здесь та же песня. Луиза набралась смелости.
— Видите ли, мисс Трэмейн, я люблю своего мужа, разделяю его взгляды и буду это делать и впредь, но все же должна извиниться перед вами.
Глаза женщины сузились, их морская зелень теперь выражала подозрительную настороженность:
— Да, миссис Варвик.
Луиза смотрела на свой бледно-желтый носовой платок, который от волнения комкала в руках:
— Я знаю, что вы оба не встречаетесь с глазу на глаз по многим причинам, включая деловую и социальную разницу во взглядах. Но Дэн был не прав, некорректно поступив с вами на встрече новых членов парламента.
Случай в парламенте с трудом поддается описанию. Луиза и Дэн разговаривали с выдвинутым в президиум членом парламента. Депутат запивал бифштексы из кенгуру обильным количеством вина и портера и уже не замечал, что его парик съехал набекрень. Дэн же, напротив, пил мало, тем более остается непонятным случившееся дальше.
В приемную вместе с сыном вошла Энни Трэмейн. При всей резкости с людьми Дэн бывал и достаточно уступчив. Поэтому он шокировал Луизу и остальных присутствующих в зале, громко прокомментировав появление Трэмейн:
— А, это та самая Трэмейн со своим бастардом (Бастард — незаконнорожденный.).
Позднее, вечером, вернувшись домой, Луиза попыталась пристыдить мужа:
— Сказанное тобою на приеме было совершенно неуместно. Ты совершил большую ошибку, Дэн. — С минуту помолчав, она добавила:
— Кто сказал, что выйти замуж за отца мальчика было бы для нее лучшим выходом? — Но Дэн, как всегда, заупрямился, и ей пришлось уступить.
— Не хотите ли выпить со мною хереса? — спросила Энни Трэмейн. И, будто испугавшись своего импульсивного предложения, огляделась и кивнула на ближайшую дверь:
— Равноправие само по себе не придет.
Луиза оглянулась, взглянув, куда указывала Энни. Это был паб О'Брайена. «Паб?»
Энни заговорщически улыбнулась.
— А разве женщинам уже нельзя выпить немного хересу?
— Но в пабе?
— А где найти для этого место получше?
Женщины вошли в темный, насквозь прокуренный паб О'Брайена. Внутри паб, против ожидания, оказался довольно приятным, с потолком в Тюдоровском стиле и баром из красного дерева. Ровный низкий гул голосов ясно указывал на то, что паб был прибежищем мужчин.
Официант в фартуке, казалось, ничуть не удивился, увидев входящих в заведение женщин. Почесав голову, он сказал:
— Добрый день, мисс Трэмейн!
А затем провел их к отдельному столику в изолированном кабинете, лавируя мимо мужчин, попивавших пиво и виски.
— Сегодня, как всегда, мисс Трэмейн, кофе по-ирландски? — спросил он.
— Нет, сегодня мы выпьем немного хересу, Тимоти. — Она заговорщически подмигнула официанту и добавила:
— Лучшего, настоящего, нацеженного из ваших старых бочек с Амонтильядо.
Луиза присела, осторожно положив руки на колени, и принялась разглядывать окружающую обстановку. Бедные женщины, они скучали, сидя дома взаперти, лишь иногда выходя в свет на пикники, вечеринки или в театр.
— Ну и что же вы об этом всем думаете? — спросила Энни с лукавыми искорками в зеленых глазах. — Не выглядит ли этот паб арабским притоном, куда привозят прекрасных женщин, чтобы потом разослать их по гаремам разных шейхов?
Луиза слабо улыбнулась. — Довольно милое, уютное местечко. — Она напомнила себе, что должна быть осмотрительной. Может быть, эта Трэмейн имеет какие-то свои тайные, ведомые только ей одной цели и намерения, расспрашивая ее. Луиза не хотела проговориться о чем-то таком, что могло бы хоть как-то навредить Дэну.
Она отхлебнула немного хересу и неожиданно для себя завела интеллектуальный светский разговор, простиравшийся от новых средств выражения в искусстве до «безумных средств лечения безумия».
Энни потребовала еще хересу и заметила:
— Увы, мне иногда кажется, что гораздо лучше быть безумцем, нежели женщиной. Кстати, многие люди считают, что я немного не в себе, особенно мужчины.
Луиза усмехнулась. В этой Трэмейн была несомненная живость ума, которая восхищала ее. Она внезапно поняла, что Энни не станет затрагивать в их беседе Дэна ни с какой стороны. Вечер пролетел незаметно. Луиза веселилась больше, чем когда-либо прежде.
Ее ум был резв и жив, как никогда. Более того, в основе этой только-только зарождающейся женской дружбы лежало такое взаимное уважение, которого она прежде и представить себе не могла. Что же касается ее личного самочувствия, то Луизе показалось, что, после того, как она опрокинула в себя пару стаканчиков, ее воображение разыгралось буйным цветом.
Неохотно распрощавшись с Энни, Луиза пообещала встретиться с ней снова на следующем собрании женщин. Она вернулась домой в приподнятом настроении и с твердым намерением рассказать Шевонне об услышанном. Ее дочь нуждалась в знании таких вещей, живя на континенте, который по размерам превосходил Европу и где мужчин было в шесть раз больше, чем женщин, а сами женщины ценились только в одном случае…
Нет, Шевонну нужно воспитывать в ином духе.
Собрание должно открыть глаза не только одной Луизе. Она должна поделиться своим печальным опытом с дочерью, чтобы та не совершила подобной ошибки, какую совершила она: она должна рассказать дочери правду о ее происхождении. Луиза позвала Шевонну в гостиную.
— Садись, — сказала она, меряя шагами пространство между диваном и креслом. — У меня есть нечто, о чем я обязательно должна рассказать тебе. Я слишком долго хранила в себе эту тайну.
Голубые глаза Шевонны широко раскрылись, но девушка сидела тихо, как мышка, не проронив ни слова.
Внезапно Луиза занервничала, начала теребить кружевную оборку платья.
— Когда я была ненамного старше тебя, я совершила ошибку. Я тогда ничего не знала о контрацепции.
Слово прозвучало как-то напыщенно и высокопарно. Луиза не могла поднять на Шевонну глаз.
— Я увлеклась одним молодым человеком, для которого не было ничего святого. Когда же опомнилась, то уже была… с ребенком… я была беременна тобой… и совращена. И вот я встретила Дэна и сразу же полюбила его. Я уверена в этом больше, чем в том, что меня зовут Луиза. К счастью, Дэн захотел жениться на мне, но я никогда не говорила ему правду о твоем происхождении. Думаю, что это разбило бы его сердце.
