Кинли Макгрегор - Пират моей мечты
Серенити зажмурилась, холодея от мысли, что ей мучительно хочется ему верить. Нет, она не должна его слушать. Ей слишком хорошо известна его репутация. Слава Мародера.
Ей следовало бы оттолкнуть его. Но она не в силах была это сделать.
— Не знаю, можно ли верить вашим словам.
И однако, ей так хотелось, чтобы они оказались правдой! Ведь на свете нет худшей муки, чем сознавать, что твой благородный принц на самом деле преступник, пусть и раскаявшийся.
Он притянул ее к себе и провел пальцами по ее шее от затылка вниз, к самым лопаткам. Она взглянула на него через плечо, и огонь желания, горевший в его глазах, казалось, воспламенил и ее. Никогда еще ни один мужчина не смотрел на нее с такой неистовой страстью.
И тело ее отозвалось на его умелую ласку.
— Не случалось ли вам совершать поступки, о которых вы впоследствии горько жалели? — едва слышно спросил он. — Которые окружающие ставили бы вам в вину?
— Да, — отозвалась она. — Случалось. Однажды я сбежала из дому с пиратом.
Он засмеялся, и при звуках его смеха кровь еще быстрее заструилась по ее жилам.
— И это самое худшее из всего, что с вами происходило?
— Нет, — ответила она. — Самое худшее — это находиться в объятиях человека, который никогда не станет твоим супругом. И испытывать к нему чувства, которые дозволительно питать только к собственному мужу.
Морган ощутил, как участился ее пульс. Он знал, что ее нежное девственное тело находится во власти того же неистового желания, которое туманило голову и ему и которому он противился из последних сил. Он не должен был торопить события.
Ее нужно было соблазнить. Но делать это следовало медленно, постепенно, шаг за шагом. «Не спеши. Целуй ее. Ласкай. Осторожно посвящай в то разнообразие удовольствий, какое может дарить ей собственное тело».
«Ты себялюбивый ублюдок, Дрейк. Остановись, пока не поздно. Ты разобьешь ей сердце».
Но, понимая, что поступает дурно, он тем не менее уже не мог остановиться. Возможно, потому, что он долго пробыл в море, обходясь без женской ласки. А быть может, страсть к Серенити кружила ему голову. Он твердо знал лишь одно: она должна принадлежать ему.
Наклонив голову, он провел кончиком языка по бархатистой коже ее шеи. Мягкие локоны щекотали его щеку и губы.
Серенити, застонав от наслаждения, осмелилась погрузить пальцы в черный водопад его кудрей. Ее тело пылало страстью, соски напряглись. Она едва дышала от исступленной радости, которая пронизала все ее тело.
Губы Моргана, такие нежные, мягкие, коснулись впадины между ее ключицами. Он покрыл поцелуями ее шею, осторожно сжал зубами мочку уха. Ноги Серенити ослабели, и Морган, почувствовав это, еще крепче обнял ее.
— О, Серенити! — прошептал он. В голосе его слышались одновременно нежность и тоска.
Вот рука его скользнула за отворот ее рубахи и коснулась груди. Ей стало трудно дышать. Эта смелая ласка была сродни утонченной пытке. Задыхаясь, она закусила губу. Тело ее требовало большего. Желание, все нарастая, сконцентрировалось внизу живота…
Но тут он убрал ладонь с ее груди, и на миг ей показалось, что она спасена. Однако в следующее мгновение Морган прикоснулся к тому самому участку ее тела, что настойчиво требовал ласк. Он просунул ладонь между ее ног. Она всхлипнула от восторга, от невероятного, ни с чем не сравнимого наслаждения.
«Вели ему остановиться!» — приказал ей внутренний голос. Но сама она этого не желала.
Морган оказался прав: она была слишком любопытна. Во всем. Жажда новых впечатлений завела ее на сей раз довольно далеко… Но жалела ли она об этом? Нисколько!
Он впился в ее губы страстным поцелуем. Серенити ощутила у себя во рту его язык, который стал ласкать ее небо, внутреннюю поверхность губ и щек. Она погрузила пальцы обеих рук в его волосы и прижала его голову к себе.
Морган оттянул пояс ее панталон, и рука его скользнула вдоль ее живота вниз, к самой интимной части ее тела. От наслаждения, острее которого она еще не испытывала, ноги отказались ей служить. Она упала бы, не поддержи ее Морган.
Он весь пылал. Ему хотелось коснуться губами того участка ее тела, который он ласкал пальцами, а затем… Затем овладеть ею со всем неистовством страсти, которая сводила его с ума. Но он запретил себе даже думать об этом. Оторвавшись от ее губ, он стиснул зубы. Всему свое время.
Морган неистово жаждал близости с ней. Никогда еще он не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Но ему хотелось, чтобы она не менее страстно желала его, чтобы была полностью готова разделить его исступленный восторг. А для этого надо было показать ей, какие наслаждения способно дарить ей собственное тело. Пусть их голод станет одинаково неутолимым, а страсть — обоюдной.
Он снова приник поцелуем к ее губам, зная, что это единственная ласка, какую он получит от Серенити нынешней ночью. Но при этом он не переставал нежно гладить упругий бугорок между ее ног.
Серенити почти перестала осознавать происходящее. Единственным, что она чувствовала, был ритм его движений и пламя страсти, все сильнее разгоравшееся в ее теле. Но вот его палец скользнул внутрь ее тела. Серенити изо всех сил вцепилась в его волосы. Она была не в силах вынести эту пытку. Ее наслаждение достигло того предела, за которым, она это чувствовала, ее могла ожидать только смерть…
Но вот, когда она уже готова была проститься с жизнью, тело ее вдруг словно взорвалось. Перед глазами у нее замелькали разноцветные искры, нижняя часть живота стала конвульсивно вздрагивать в пароксизмах страсти, все тело словно пронзили тысячи тончайших, ласкающих и щекочущих стрел. Она вскрикнула от восторга и уронила голову ему на грудь.
Но он все так же продолжал ласкать ее.
— Я больше не могу, — дрожа, простонала она. Морган убрал руку. Обняв Серенити, он прислонил ее спиной к поручню борта. Только теперь она заметила, что по лицу его струится пот, а тело сотрясает крупная дрожь.
— Это лишь немногое из того, во что я готов посвятить вас, — хрипло прошептал он, склонившись к ее уху.
И тотчас же ушел прочь.
— Морган! — крикнула она ему вслед. — Куда же вы?
— Мне надо выкупаться. Приму холодную ванну, а после напьюсь.
Морган отхлебнул рому из высокого жестяного кубка. Внутри у него все горело. Но еще неистовее был пожар, пылавший в его чреслах. Он всерьез опасался, что просто не выдержит этой боли и испустит дух.
«Ты же мог взять ее!»
Она готова была уступить ему. Но он не дал воли своей страсти, он отпустил Серенити, обрекая себя на эти адские мучения.
«Значит, ты это заслужил!»
Все верно. Он не имел права так поступать с ней. Ведь после нынешней ночи она никогда уже не будет прежней. Серенити познала плотские наслаждения, она изведала, что значит утоленная страсть.
