Мэй Макголдрик - Пламя
Джоанна нервно накручивала волосы на палец.
– Этол говорил мне, что все считают замок местом, где обитают призраки. Поэтому для молодых парней, живущих поблизости, пройти по мосту через Адские ворота было настоящим испытанием на мужество.
Гэвин постарался вернуть разговор в русло событий, касающихся той роковой ночи. Он, конечно, хотел бы узнать больше об Этоле и о пресловутых Адских воротах, но с этой информацией можно было немного подождать.
– Расскажи мне, что же случилось потом… в ночь пожара… когда ты отправилась в подземные коридоры.
– Найти подземелье оказалось легко, но в нем царила гробовая тишина. – Джоанна подскочила от неожиданности, когда порыв ветра сильно ударил деревянными оконными ставнями о стену. Она поплотнее закутала плечи в одеяло. – Итак, я решила остаться там, спрятаться и ждать.
– И они пришли? – спросил Гэвин.
В комнате опять раздались завывания ветра, и Гэвин, раздраженно посмотрев на распахнутые окна, отбросил покрывало, подошел к окнам, с некоторым усилием закрыл ставни и запер их на щеколды. Оказалось, что снаружи бушует настоящая буря: дождь, попавший на обнаженную кожу, был колючим и холодным. Повернувшись к Джоанне, он был поражен тем, насколько хрупкой и испуганной она сейчас выглядела. Он подумал о тех испытаниях, которые ей пришлось пережить в течение последних месяцев, и о силе духа и тела, которую она должна была иметь, чтобы выжить в таких нечеловеческих условиях. А теперь казалось, что вся эта сила духа куда-то испарилась.
Он подошел к постели, и Джоанна, откинув покрывало, подарила ему взгляд, поразивший его в самое сердце. Она протянула к нему руки, и Гэвин крепко прижал ее к себе. Было так легко потеряться в ее объятиях! Она и вправду оказалась волшебницей, сломав броню и барьеры, которые он годами создавал вокруг себя. Его мечта, сошедшая с портрета, положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце, на то место, где, как он думал раньше, он создал самую мощную линию обороны. Теперь Гэвин понял, насколько ошибался.
– Они пришли, – тихо произнесла она. – Но не как женщины, которых я знала раньше. Они пришли как незнакомки, как группа обезумевших фурий, выкрикивающих свои песнопения.
– Они заметили тебя?
Она отрицательно покачала головой и крепко прижалась к его щеке.
– Нет, я была настолько потрясена их появлением в склепе, их действиями и дьявольскими молитвами, что лишилась дара речи, способности двигаться и замерла там, где спряталась с самого начала.
Она опять задрожала, и Гэвин под покрывалом стал водить теплой рукой по ее телу. Кожа девушки была холодной как лед.
– Что случилось потом, Джоанна?
– Это был своего рода ритуал. Причем он был таким же знакомым для них, как процесс дыхания для тебя или для меня. Я не могу сказать, был ли он христианским или языческим. Скорее всего, дьявольским. Но то, что произошло потом, обеспечило мне ночные кошмары до конца дней!
Гэвин резко поднял голову, когда языки пламени из камина внезапно почти достигли каминной полки.
«На таком ветру и учитывая возможные нарушения тяги в дымоходах, – подумал он, – удивительно, что весь замок не сгорел дотла еще давным-давно».
– Это была наиболее шокирующая часть из всего, что они делали. – Речь Джоанны стала прерывистой. – В какой-то момент я увидела, как одна из женщин с воплем, походившим на рев фантастического чудовища, бросилась на колени возле погребального костра, который они соорудили в центре помещения, и подожгла его. Я до сих пор продолжаю слышать нарастающий хруст и гул загоревшегося тростника, камыша и веток. Пламя озарило все подземелье, смешались тени и свет. И тогда женщины, подобно демонам, ринулись в языческую пляску, кружась и падая под неистовые стоны и завывания. Казалось, что они потеряли человеческий облик! А Мать совершенно спокойно наблюдала за этой безумной оргией.
Хотя Гэвин никогда не был свидетелем подобных ритуалов, он кое-что слышал об определенных местах, как в горной части страны, так и в западных областях, где происходят такие загадочные сборища. Одни говорили, что это древний ритуал, а большинство вообще предпочитало не распространяться на эту тему.
Как бы то ни было, сказанное не могло служить основанием для обвинений Матери в совершении убийств.
– Но это было еще не все, – продолжала Джоанна. – В то время как женщины продолжали свои танцы и песнопения, Мать обратилась к ним с проповедью, в которой упоминала о владельцах этой земли и о Зле, связанном с ними, а также о проклятии и традициях. Я стояла, спрятавшись от них за надгробием, и вдруг осознала, что она ведет речь о моем отце. Она призывала к свершению правосудия. Мать вызывала некую силу, несущую смерть… ему и всем, кто живет в этом месте.
Джоанна потянулась к Гэвину и крепко сжала его руку в своих ладонях.
– Как я ни была поражена тем, что происходило в подземелье раньше, это было ничто по сравнению с моим состоянием, когда я услышала эти слова. Я имею в виду то, что она говорила о моем отце, Джоне Макиннесе! Он был мирным человеком, который никогда преднамеренно не причинил боли или страданий ни одной живой душе.
– Что произошло потом, Джоанна?
– В конце концов они покинули склеп, все еще с безумными глазами и охваченные неистовством. Я не могла поверить в то, что увидела и услышала. Я сидела в углу, потрясенная зрелищем, свидетелем которого стала, и была не в силах пошевелиться не знаю сколько еще времени. – Она затихла, как бы вглядываясь в темные уголки памяти. – Не знаю, что заставило меня прийти в себя – страх или чувство предательства, но через некоторое время я смогла двигаться. Да, я нашла в себе мужество и отправилась назад, в свою комнату, хотя подсознательно чувствовала, что могу опоздать.
Джоанна уже не просто вздрагивала, ее трясло как в лихорадке. Гэвин приподнял ее, нежно усадил к себе на колени и крепко обнял, защищая барьером из своих рук.
Над озером прозвучал продолжительный, навевающий ужас раскат грома.
– Я пришла слишком поздно, – заговорила она сквозь шум грозы. – Когда я дошла до проходов в южное крыло, дым был уже очень плотным, а жар нестерпимым. Я почти задыхалась, но все-таки полезла наверх. Все вокруг было охвачено пламенем. Сквозь рев огня доносились слабые крики. Я погубила их! Я слишком долго просидела в склепе. Я…
Она больше не в силах была продолжать. Слезы потоком хлынули по ее щекам. Гэвин крепко прижал ее к груди. Его сердце пронзила острая жалость к этому хрупкому созданию, и он стиснул зубы. Как близка ему была скорбь, которую она сейчас испытывала. Как хорошо знакома ему боль утраты тех, кого любишь! И обреченная беспомощность того, кто выжил. И чувство вины за то, что не смог помочь.
