Виктория Александер - Урок супружества
— Почему?
— У тебя разве не было еще какой–то одежды?
Девушка проигнорировала его вопрос.
— Почему ты хочешь жениться на мне?
Томас фыркнул.
— У нас нет выбора.
У Марианны замерло сердце.
— Нет выбора?
— Ну да. — Он встал на колени и заглянул под кровать. — Твой брат, как пить дать, пристрелит меня, если узнает о наших так называемых уроках. А моя мать, — маркиз вздрогнул, — боюсь даже предположить, что она сделает. Здесь затронут вопрос чести. И моей, и твоей.
— Так вот почему ты сказал, что у нас нет выбора, — девушка осторожно выбирала слова.
Томас встал на ноги, больше интересуясь поиском пеньюара, нежели тем, о чем говорил.
— Кроме того, существует определённая вероятность, что ты уже носишь моего ребенка. Если мы поженимся сейчас, никто потом не станет считать на пальцах точную дату зачатия.
— Нам бы этого точно не хотелось, — пробормотала Марианна. Холод сковал ее сердце. Она натянула ночную сорочку.
Томас говорил отстраненно, словно обсуждал ничего не значащую тему, и продолжал бродить по комнате в поисках её халата.
— И, откровенно говоря, теперь тебе будет трудно выйти замуж за кого–то другого.
— Я не собираюсь выходить замуж, — едва с её губ слетели эти слова, как она уже знала: теперь они правдивы, как никогда. О, возможно минуту назад она и подумала, представила, захотела…
— Ну, за кого–то другого, разумеется, не собираешься.
Томас послал ей довольную улыбку.
— Вообще ни за кого, — девушка несколько удивилась тому, каким спокойным и почти довольным голосом она это изрекла. Марианна выскользнула из кровати.
— Как понимать твои слова? — Хелмсли, наконец, переключил все свое внимание на нее.
Девушка подобрала свой пеньюар, что спрятался в тени комода.
— Я беспрестанно твердила тебе, что не намерена выходить замуж.
— Но все изменилось.
— Что именно? — Она надела пеньюар, действия её были столь же неторопливы, как и слова.
— Ну, мы… это… ты и я…
— Ты снова бормочешь, Томас, — сказала Марианна, будто отчитывая малого ребенка. — Тебе надо с этим что–то делать.
— Это с тобой мне надо что–то делать, — выпалил Томас.
Девушка направилась к двери.
— Ничего вообще не изменилось. Я по–прежнему не хочу выходить замуж. Ни добродетель, ни репутация меня особенно не волнуют. И, помимо всего, у меня нет ни малейшего желания связывать себя с человеком, для которого я — только дело чести. И я уверена, у тебя есть возражения.
— Какие у меня могут быть возражения? — Томас подошел к ней. — Это была моя идея.
Марианна фыркнула.
— Ну, во–первых, я не соответствую тому типу женщины, на которой ты хотел жениться.
— Ты можешь измениться.
Девушка повернулась к нему, округлив глаза в недоумении.
— Я могу что?
Хелмсли съежился.
— Я хотел сказать, что это я могу измениться, приспособиться к новым обстоятельствам.
— Я не собираюсь рисковать своим будущим только потому, что ты, вероятно, сможешь изменить себя.
— Но мы прекрасно подходим друг другу, — в голосе мужчины звучала досада. — Ты должна признать, что даже очень подходим.
— Сейчас, возможно, — Марианна пожала плечами. — Однако ты ясно дал понять, что желаешь иметь жену гораздо покладистей и спокойней — какой я быть не могу. Или какой должна хотеть стать. Глупо ожидать, что я преображусь и стану «подходящей» женой для тебя, или что ты станешь таким мужем, какого я хочу.
Брови мужчины гневно сошлись на переносице.
— А чего же ты хочешь?
— Ты вообще меня слушаешь? — ярость Марианны была под стать гневу Томаса. — Я уже тебе говорила. Будь я заинтересована в замужестве, — а ничто произошедшее здесь не меняет моего мнения на сей счет, — я бы хотела иметь мужа, который любил бы приключения. Исследователя джунглей или искателя сокровищ или…
— Или какого–нибудь идиота, которому больше делать нечего, как сплавляться по чертовой Амазонке! Человека, образ которого ты сотворила из своих проклятых книг, — мужчина заскрежетал зубами. — Я и раньше так думал, когда ты впервые мне об этом рассказала, и не изменил с тех пор своего мнения: это одна из самых глупых вещей, которые мне доводилось слышать.
— Ты так думаешь? — девушка выплёвывала слово за словом. — Глупее того, чтобы задуматься, хотя бы на секунду, надо ли выходить за тебя замуж?
— Да, гораздо глупее. Довожу до твоего сведения, меня считают выгодной партией.
— Уверена, ты будешь отличной партией особе, которая ищет самонадеянного, напыщенного осла. Только я такого не ищу.
Марианна вновь попыталась уйти.
Томас схватил ее за руку и потянул обратно. Он еле сдерживался, в голосе так и сквозило негодование.
— Я думал, мы нравимся друг другу.
— И я так думала.
Они долго вглядывались друг в друга. Марианна видела гнев в его глазах и старалась не выдать своих чувств.
— Ну же, Томас, отнесись ко всей этой ситуации разумно, — девушка смягчила тон и шагнула в его объятия. — Я прекрасно знаю, что ты не предлагаешь выйти за тебя замуж каждой женщине, с которой разделил постель, и потому польщена. — Девушка подалась вперед и легонько коснулась губами его губ. — Я не намерена выходить за тебя, но не понимаю, почему наши…
— Я достаточно наслушался об этих дурацких уроках, — отрезал мужчина.
— Я не собиралась произносить слово «уроки». Теперь я предпочитаю думать о них, как о приключениях. Просто как о начале всяких разных приключений. — Марианна крепко поцеловала Томаса, потом оттолкнула его и снова направилась к двери. — Не вижу причины, по которой наши приключения не должны продолжаться.
— Я не хочу приключений, я хочу жениться! — голос Томаса звенел от гнева.
— Уверена, когда–нибудь это случится. — Девушка открыла дверь и посмотрела в коридор. Пусто. — Женишься на женщине того сорта, что всегда хотел. — Она вышла в коридор и посмотрела через плечо на маркиза. — Но это буду не я.
Марианна кивнула и плотно закрыла за собой дверь.
Слабый предрассветный свет проникал через высокие окна, заливая коридор сероватым румянцем. То, что надо. Она ровным шагом возвращалась в свою комнату, не беспокоясь о том, что за ней могут следовать призраки. Какое–то особое спокойствие снизошло на девушку, словно она была во власти сна.
Марианна тихо открыла дверь своей комнаты и проскользнула внутрь. Сняв пеньюар, она легла в постель и тупо уставилась в высокий потолок.
Она ни за что не выйдет за человека, который страдает болезненным представлением о чести. Разве настоящая героиня поступила бы иначе?
И она не выйдет за человека, который не любит ее.
Отчаяние скрутило девушку, боль такой силы, что она удивилась, как может все это выносить. В горле запершило, и слезы хлынули из глаз.
