Сабрина Джеффрис - Коварный повеса
— Любовник? Вы, наверное, сумасшедший!
Это была не совсем та реакция, которой он ожидал.
— Мэдлин, но тогда… Тогда я ничего не понимаю.
— Конечно, не понимаете, если думаете, что сэр Хамфри был моим любовником. Ах, если бы только!.. — воскликнула она в отчаянии. — Если бы он действительно был моим любовником, я не оказалась бы в столь затруднительном положении.
Энтони почувствовал величайшее облегчение. Боже, он просто ревнивый идиот! Вот что бывает, когда слушаешь такого болвана, как Стоунвилл.
— Так в чем же заключается ваше затруднительное положение?
Вопрос, казалось, застал ее врасплох. Она села и в смущении пробормотала:
— Ах, это так сложно…
— Но вы обещали ответить на мои вопросы, если я устрою вам эту вечеринку. Я сдержал слово, и не моя вина, что вы не получили то, чего хотели.
— Я понимаю, Энтони.
— Так как же? Ведь теперь ваша очередь выполнить свое обещание, не так ли?
—Да, вы правы, — прошептала Мэдлин. Тихонько вздохнув, она добавила: — Конечно, правы… Энтони взял ее за руку.
— Милая, успокойтесь, пожалуйста. Не бойтесь, никто нас сейчас не побеспокоит. Стоунвилл даже не знает, что мы все еще здесь, в его доме. Да и дверь заперта.
— Вы заперли дверь? — спросила она с тревогой.
— Да, запер. Чтобы вы могли спокойно прийти в себя. — Он провел ладонью по ее щеке. — Расскажите, почему вам нужна помощь сэра Хамфри. — «А не моя. Да, почему не попросить о помощи меня?»
Потому что он распутник. Потому что она доверяла ему не больше, чем лесник доверяет браконьеру. Ведь с его репутацией… Она вряд ли обратится к нему за помощью — только с просьбой устроить такую вот вечеринку.
— Почему вы молчите, Мэдлин?..
«Расскажите»? Она кивнула и, сделав глубокий вдох, заговорила:
— У моего отца была медицинская практика в городе, где мы раньше жили.
— В Чертейе?
Она вспыхнула.
— Ну, поблизости…
— Где именно?
— Я не могу вам сказать.
— Черт возьми, почему?
— Просто не могу, и все.
Он пожал плечами:
— Что ж, продолжайте.
— У папы была неплохая практики, и мы жили в относительном достатке. — Ее голос дрогнул. — Пока ему не пришлось лечить одну женщину от абсцесса. Поскольку ей было очень больно, а папа не любит использовать лауданум, он воспользовался закисью азота. Прочитав книгу сэра Хамфри, он знал, что этот газ способен унять боль.
— Но что–то пошло не так, — догадался Энтони.
Она вздохнула:
— Да, не так… Женщина умерла через час после того, как папа дал ей веселящий газ. Сами понимаете, что было расследование. И они решили, что папа не виноват. — Губы дрожали, она едва сдерживала слезы. — Но враги моего отца не согласились, и им удалось убедить остальных в том, что он убил эту женщину. В результате он потерял практику.
Энтони невольно вздохнул. Уж он–то знал, как легко люди в маленьком провинциальном городке могут поверить любым сплетням.
— Поэтому вы и переехали в Ричмонд? Чтобы начать все заново?
Она кивнула:
— Совершенно верно. И я получила место в школе миссис Харрис. Я надеялась, что папа сможет начать здесь практику, но… — Мэдлин судорожно сглотнула. — Но он слишком тяжело переживал все произошедшее… И вот уже несколько месяцев папа ничего не делает, только думает о своей ошибке, терзаясь чувством вины.
— А вы все это время пытаетесь его спасти?
Она кивнула:
— И себя тоже. Я не могу долго содержать нас обоих на жалованье учительницы, и у меня мало перспектив выйти замуж. Но что же мне было делать? Просто смотреть, как отец умирает?..
Энтони молча хмурился. «Какой эгоистичный человек, — думал он. — Взвалил груз своих грехов на плечи дочери».
Мэдлин снова заговорила:
— Мама всегда знала, как вывести его из этих приступов меланхолии, но, признаюсь, в этот раз я… начала отчаиваться. У него никогда не было приступов таких глубоких и продолжавшихся так долго. Смерть этой женщины ужасно потрясла его.
Некоторые из друзей Энтони страдали от таких приступов. Сэмюэл Колридж был одним из них — вот почему он принимал лауданум и вдыхал веселящий газ. Насколько знал Энтони, вырваться из темницы меланхолии было чертовски трудно.
И все же этому человеку не следовало забывать о своем долге перед дочерью. Вот она здесь, совершает безрассудные поступки — связалась с распутником, пришла на скандальную вечеринку…
И все же он кое–чего не понимал.
— Но почему же вы хотите встретиться с сэром Хамфри? Чем он может вам помочь?
Мэдлин с усилием сглотнула.
— Видите ли… Враги папы подняли шум, требуют, чтобы дело было пересмотрено и отца обвинили в преступлении. Они хотят, чтобы муж той женщины настаивал на судебном процессе.
— О Боже… — пробормотал Энтони. Он прекрасно знал, как иногда отправляется правосудие в маленьких провинциальных городках. Если обители городка решат, что человек виновен, то он вполне может оказаться на виселице.
— Вот почему мне нужно встретиться с сэром Хамфри, — продолжала Мэдлин. — Ведь он моя последняя надежда. Если бы он поехал в наш город и выступил в защиту папы, его бы послушали. Враги отца по–прежнему утверждают, что женщину убил веселящий газ, который использовал отец. Но это же неправда, верно?
— Да, скорее всего газ не мог ее убить.
— А сэр Хамфри сумеет это доказать. У него есть множество задокументированных свидетельств, и он смог бы их переубедить и опровергнуть все возражения. Ах, если бы только он поговорил с ними…
— А вы не пробовали обратиться к нему? Не пробовали ему написать?
Мэдлин грустно вздохнула:
— Конечно, я пыталась… Я несколько раз писала ему и просила принять меня, но мои письма были проигнорированы… Последнее письмо вернули нераспечатанным. И даже не знаю, прочитал ли он мои предыдущие письма.
Энтони что–то пробурчал себе под нос и принялся расхаживать по комнате. Потом, остановившись, спросил:
— Но почему вы сразу не рассказали мне об этом? Почему не попросили представить вас?
— А вы бы представили? Неужели отвели бы незнакомку в дом вашего друга? — Мэдлин с сомнением покачала головой. — Вы бы стали расспрашивать меня. А потом, узнав правду о моем отце, отказались бы вовлекать своего друга в наши неприятности. К тому же у вас хватает своих собственных проблем.
Энтони нахмурился. Приходилось признать, что доводы Мэдлин звучат вполне убедительно.
— Но вы могли бы использовать зачисление моей племянницы в вашу школу точно так же, как использовали это обстоятельство, чтобы попасть на вечеринку.
— И это убедило бы вас? Неужели вы согласились бы помочь женщине, отца которой могут обвинить в убийстве? Что, если бы ваш дядя узнал об этом? Что тогда?
О Боже, его дядя… Он совсем забыл о нем. Проклятие! Если дядя узнает о его знакомстве с Мэдлин, он во что бы то ни стало постарается лишить его опекунства.
