Карен Хокинс - Загадочный джентльмен
– Вот спасибо, – сухо процедил Кристиан. – К сожалению, я считаю ее дражайшего деда лжецом и убийцей.
– А она это знает?
– Теперь да. Я ей все рассказал, просил помочь найти доказательство…
– Что же она ответила?
– Она согласилась, чтобы убедиться, что дед ни в чем не виноват. Тем не менее… Наконец-то я получил возможность прийти в дом Мессингейлов. А потом… я мог сделать что угодно, только не это!
Ривс поджал губы.
– Весьма запутанное положение. Кристиан невесело рассмеялся:
– Бет очень любит дедушку. Это видно по ее глазам каждый раз, когда она говорит о нем. – Он стукнул кулаком по колену. – Не станет она связывать судьбу с человеком, который подозревает деда.
Ривс ответил не сразу, сверля хозяина внимательным взгля-ом голубых глаз.
– И это вас беспокоит.
– Да, да, – не колеблясь, ответил Кристиан. – Тревожит, хоть и не знаю почему.
Неприятное чувство – заброшенности, одиночества – внезапно тяжким грузом придавило его плечи. Была бы жива мать!
Иногда он думал – ей бы понравилась Бет. Странные мысли однако, лезут в голову! Что за глупая сентиментальность. Хватит!
Он встал и принялся мерить библиотеку шагами. Как все усложнилось! Запуталось. Ничего не поделаешь. Он остановился перед Ривсом и заявил:
– Сегодня вечером я отправлюсь с визитом к герцогу.
– До его дома добираться не меньше часа.
Кристиан удивленно воззрился на дворецкого. Тот улыбнулся, пожал плечами и пояснил:
– Я навел справки давным-давно на тот случай, если в один прекрасный день вы захотите туда поехать.
– Поскачу на Люцифере. Так будет быстрее.
– Да, милорд. Что вы скажете герцогу? Вы погубили репутацию его внучки. Вряд ли он встретит вас с распростертыми объятиями.
– Не сомневаюсь, он разбранит меня на чем свет стоит. А затем ему придется принять мое предложение, ведь репутация внучки разбилась вдребезги. – Кристиан вспомнил жадное выражение лица Салли Джерси. В эту самую минуту, должно быть, новость разлетается по всему Лондону. А ведь он лучше, чем кто другой, знал, какую цену приходится платить несчастным, что впали в немилость у сливок общества! Не допустит он, чтобы Элизабет страдала от стыда и бесчестья, как его мать. Он сказал: – Я женюсь на ней как можно скорее.
– Аесли подтвердятся подозрения насчет ее деда? Возможно, она никогда вас не простит.
– К черту, Ривс! Думаете, я забыл об этом? У меня нет выбора, у нее тоже. Я никогда не прощу себе, если не свершится правосудие над предателем моей матери.
Ривс пожевал губами.
– Милорд, разрешите подсказку?
– Только если не заставите меня снова пить ратафию.
Дворецкий улыбнулся, подошел к буфету, взял чистый бокал и графин с портвейном и поставил их перед хозяином:
– Позвольте загладить вину.
Кристиан с благодарностью принял портвейн, налил порцию и отпил немного. Удовлетворенно вздохнул, чувствуя, как по телу разливается тепло.
– Милорд, полагаю, в отношении Мессингейла лучше всего придерживаться той же тактики, что и с внучкой. Когда будете просить ее руки, признайтесь, что находите ее очень привлекательной.
– Никогда не говорил вам, что считаю ее такой.
– И не нужно было. Это было заметно и так – по вашему голосу. Вот почему я твердил, что не следует вовлекать в свой план невинную девицу.
Кристиан принялся тереть лицо руками.
– Жаль, я не понял сразу, насколько она обворожительна. Я ни разу не почувствовал… Ривс, вот это удивительнее всего.
Дворецкий кивнул:
– Любовь иногда застает нас врасплох.
Кристиан удивленно взглянул на слугу:
– Любовь? Разве я сказал хоть слово про любовь?
– Нет, милорд. Полагаю, я договорил за вас.
– Мне не нужна помощь в выражении собственных мыслей.
– Разумеется, милорд, – послушно ответил Ривс. – Герцог будет сердит на вас за то, что вы сотворили с его внучкой. А вы честно признаетесь, что она вам нравится, и ему придется смириться. Осмелюсь заметить, он ценит леди Элизабет столь же высоко, как и она его.
Кристиан вздохнул:
– Ты прав. Проклятие! Совсем не так я собирался действовать.
– Нет, милорд. Вы слишком умны, и наверняка план у вас был самый удачный.
– Благодарю. – Кристиан позволил себе улыбнуться, хоть и знал – улыбка вышла горькая. – Это временно. Как только я получу доказательство вероломства герцога, наши следи Элизабет дорожки разойдутся.
Ривс помрачнел.
– Милорд?
Кристиан встретился взглядом со слугой, снедаемый отчаянием:
– Уверен, она сама этого захочет.
Гарри вышагивал туда-сюда перед камином, сцепив руки за спиной. Время от времени он останавливался перед Бет, закрывал глаза, словно девушка была наваждением, которое нужно было во что бы то ни стало прогнать, после чего вновь принимался мерить комнату шагами.
Ужасно! Каждый раз, когда он смотрел на нее вот так, ей хотелось провалиться сквозь землю, но о таком милосердном конце приходилось лишь мечтать.
Гарри погрузился в мрачность, но это были пустяки по сравнению с тем, как реагировала Беатрис. Обнаружив Бет в страстных объятиях Уэстервилла в бильярдной в доме Девонширов, она вскрикнула, издала пронзительный вопль и рухнула бесчувственной грудой к ногам леди Джерси.
Последствия оказались самыми плачевными. На крик Беатрис сбежалась уйма народу, и все они старались хоть одним глазком заглянуть в бильярдную, где Бет суетливо приводила себя в порядок, а Уэстервилл смотрел на непрошеных свидетелей, побелев от ярости. Даже сейчас, вспоминая этот ненавидящий взгляд, Беатрис ежилась и мурашки пробегали по ее спине.
Уэстервилл хранил мрачное молчание, пока Гарри срывающимся голосом не стал взывать кледи Джерси, умоляя ее молчать. Виконт перебил его мольбы коротким презрительным смешком. Теперь пощады ждать не приходилось. Глаза Салли Джерси загорелись. Она не пыталась скрыть злобную радость.
Следующий час прошел как в кошмарном сне. Уэстервилл отказался принять вызов Гарри на дуэль. Он поклонился Бет, сказав, что вскоре навестит ее, и вышел. Зеваки неохотно разошлись. Удалилась и зловещая леди Джерси. Попрощавшись со смущенными хозяевами, Гарри, Беатрис и Бет оказались наконец дома.
Добравшись до спасительных стен, они засели в гостиной, перебирая в памяти события вечера. Что же делать дальше? Но так ничего и не придумали. Положение казалось безвыходным. Придется Бет встретиться с дедушкой и рассказать без утайки, что произошло.
Вечер выдался ужасный. Предстояло, однако, прожить еще и следующий день. Бет хотелось то плакать, то смеяться. Страх не покидал ее ни на минуту.
Беатрис лежала на кушетке и громко стонала, зажав в руке флакончик с нюхательной солью.
