Гейл Каллен - В погоне за красавицей
— Прекрати! — твердо заявила она. — Разве ты Бог, всезнающий и всемогущий, что мог обо всем догадаться? Почему ты вообще должен был заподозрить дядю в таком жутком преступлении? Это только теперь ты узнал, что он легко убивает невинных.
— Я должен был догадаться, — очень тихо произнес он.
— А я полагаю, что ты слишком самонадеян и берешь на себя слишком много. Тебе было всего восемнадцать.
— Но этот восемнадцатилетний спас графство. Она потрясла головой.
— И поэтому ты считаешь, что способен сделать все на свете? Словно весь мир опирается на твои плечи… Ох, Джулиан, ты требуешь от себя того, чего не ждешь от других!
В этот момент им наконец принесли баранину, и Джулиан принялся за еду. Лицо его по-прежнему было непроницаемым. А Ребекка ничего больше не могла придумать, чтобы его встряхнуть. Ему было необходимо выплеснуть все скопившиеся в нем эмоции, дабы прийти к миру с самим собой, с этими новыми разоблачениями, заставляющими совершенно иначе взглянуть на прошлое.
Он был человеком и ненавидел делать ошибки, поэтому и держал все под контролем. А тут оказалось, что единственное, что он мог держать под контролем, — это свои эмоции, причем ему казалось, что теперь он и над ними не властен. Каково было много лет думать самое плохое о своем отце и внезапно узнать, что все было совсем по-другому?
Когда они возвращались в их ночной приют, Джулиан остановил ее под газовым фонарем и объявил:
— Завтра, после того как я заработаю достаточно денег, я отправлю тебя в Лондон.
Она возвела глаза к небу, что рассердило его еще больше.
— Забирай этот кулон и храни его получше, — продолжал он. — И береги себя.
— Джулиан, у меня есть очень веская причина не послушаться тебя.
— Ребекка…
— Я выслушала тебя, а теперь твоя очередь слушать. Откуда такая уверенность, что я буду в безопасности? Твой дядя знает: драгоценность у меня, а теперь у него еще появилась уверенность, что, возможно, мне известно, кто убил этих несчастных людей в доме.
— Твой брат сможет…
— Моего брата нет в Лондоне… как, впрочем, и герцога.
— Тогда ты отправишься в полицию.
— И что я им расскажу? «Знаете, офицер, у меня оказался редкий алмаз, который был когда-то украден и из-за которого теперь погибло несколько человек». Джулиан, они с тем же успехом могут решить, что убийца — я.
— Они никогда…
— Я позировала голой для картины. Неужели после этого они сочтут меня невинной светской мисс? Даже ты в это не веришь!..
Он поморщился, думая, не слишком ли ее обидел. Если бы только в ее словах не было здравого смысла…
— И вообще, я не хочу тебя покидать, — добавила она, снова беря его под руку.
Он не знал, что на это ответить.
— Ты страдаешь, Джулиан.
— Это нелепо.
— Ты узнал сегодня такие вещи о своей семье, которые и представить себе не мог. Тебе просто нельзя сейчас оставаться одному.
Он подумал о днях, которые они провели вместе, о завораживающих особенностях ее личности, которые постепенно открывались ему, словно он открывал цветок лепесток за лепестком. Она сводила его с ума, заставляла смеяться, мучиться вожделением. Она вносила сумятицу в его ум и душу. Нужно было ему сегодня такое отвлечение?
Однако Ребекка права: он не мог рисковать, отправляя ее домой одну. Только себе мог он доверить ее охрану.
Но что, если он в этом потерпит поражение?
Это заставило его призадуматься. Впрочем, он отбросил это мрачное тревожное чувство. Он не потерпит поражения! То, что он хоть на миг подумал об этом, говорило о его растерянности.
— Хорошо. Ты можешь оставаться, — наконец произнес он.
Ребекка посмотрела на него с удовлетворенной улыбкой.
— Так что же мы теперь станем делать?
— Мы постараемся хорошенько выспаться.
Она отвела глаза в сторону, с видом храбрым и решительным. Никогда в жизни ей не приходилось попадать в такое место, и Джулиан никак не мог улучшить его.
— А что потом? — настойчиво переспросила она. — Как я понимаю, ты собираешься встретиться со своим дядюшкой лицом к лицу. Далеко отсюда его поместье?
— С нашим безденежьем потребуется много дней, чтоб до него доехать. Но в конце концов мы туда доберемся.
— И тогда ты выяснишь всю правду.
— И добьюсь справедливости, — многозначительно заключил он.
Они приблизились к ночлежке, и Джулиан обнял ее и грозно насупился, показывая окружающим, что связываться с ним не стоит. Какой-то мужчина поспешил уйти с дороги, другой, поколебавшись, сделал то же самое. Уже скоро Джулиан с Ребеккой оказались внутри и занялись поиском обещанного им тюфяка.
Ребекка ничего не сказала при виде кучи постельных принадлежностей и узкого тюфяка, на котором им предлагалось спать.
— Хорошо, что он не лежит на полу, — благодарно посмотрела на него Ребекка.
Джулиан не сомневался, что она вспомнила виденную ранее крупную крысу.
Хотя обычно он спал мало, потому что каждый вечер работал допоздна, сейчас он был в изнеможении… Они улеглись, не раздеваясь, поставив саквояж на тюфяк в ногах, между собой.
Люди вокруг не спали. Ребекка свернулась комочком за спиной Джулиана, и это его согревало, хотя глаза никак не хотели закрываться. В полумраке коптящих свечей, редко расставленных по большой комнате, он мог рассмотреть движения разных людей, тихую беготню детей. В их жалобно пронзительных голосах звучал не столько страх, сколько безнадежность… и это было хуже всего. Это заставляло его злиться на их родителей.
Ребекка почувствовала, как напряжено его тело. Она думала, что он расслабится и крепко заснет от усталости, но, видимо, это у него не получалось.
— Джулиан… — тихо окликнула она его.
Он посмотрел на нее через плечо.
— Что-то не так?
В тусклом свете она разглядела его кривоватую усмешку.
— Что может быть не так?
— Какой сарказм! — Она прижалась к нему плотнее и обняла его, радуясь, что его рубашка не пропахла дымом пожара. Она пахла им, Джулианом, и она даже вздрогнула, осознав, как это ей нравится. — Если все в порядке, ты должен расслабиться и заснуть. Иначе какой будет от тебя толк завтра?
Ей хотелось его рассмешить, но он не рассмеялся.
Какой-то ребенок заплакал, мать попыталась его успокоить, но тут к нему присоединился второй, более старший, ее отпрыск. Они явно были погодками, а кроме них, у этой женщины было еще несколько маленьких детей.
— Я не понимаю, почему они заводят и заводят детей в таких условиях, — тихо произнес он. — Господи, я с четырнадцати лет знал, как предотвратить зачатие. И это стоит совсем не дорого.
