Эми Сандерс - Сладкая летняя гроза
Она стала замечать, что ей все больше и больше нравится Мэтью. Ей нравилось, как он здоровался с ней. Каждый день он встречал ее какими-нибудь стихами или каким-нибудь умным изречением. Он всегда говорил ей, что она очень красива и восхищался ее работой в саду.
У нее вошло в привычку стучать в дверь Мэтью и напоминать об обеде, иначе он мог забыть о еде, закопавшись в своих книгах о римских раскопках, о греческих философах, и вообще перепутать день с вечером.
Стюарт и Джеффри соорудили ей подпорки, а Даниэль показал, как направлять ветви роз, чтобы они вились по ним. Он предложил ей вырвать плющ, который переплелся с ветвями роз, но ей нравилось, как темная зелень плюща оттеняла розы, и она решила оставить все, как есть.
За последний год Кристиана выработала у себя привычку не думать ни о чем неприятном, и всегда старалась следовать этому правилу.
Теперь она старалась больше думать о саде, и к ее удивлению, он стал оживать и расцветать. Розы, которые она подкармливала и поливала, начали цвести. Они украсили каменную ограду розовыми и красными букетами. Рядом с оградой рос ярко-синий дельфиниум. Он был одного цвета с синевой летней ночи, и был такой же синий, как ее бархатная накидка, которая была у нее в Версале. Неужели это было всего лишь год назад?
Кристиана вырывала сорняки и поливала левкои, срезала высокие пионы, которые уже отцвели, и следила за Догом, потому что он очень любил валяться среди фиалок и этому занятию предавался, по крайней мере, три раза в день.
Она перестала сооружать на голове модные прически, а стала просто заплетать волосы в косу, которая спускалась по спине до талии.
С нетерпением она теперь ждала вечер, когда работы заканчивались, и все искали повод, чтобы заглянуть к ней в сад. Джеффри и Стюарт, Даниэль и Ричард восхищались буйным цветением сада, и их похвалы согревали ее.
Кристиана поняла, что шутки их были добрыми, и сама стала подшучивать над ними. Она стала все чаще смеяться и впервые, за все время после революции, почувствовала, что здесь ее любят, что здесь она своя.
Каждый вечер после ужина она возвращалась в свой кирпичный домик на опушке леса. Дог ковылял за ней, его длинные уши свисали до земли. Кристиана запирала дверь на замок и крепко засыпала.
— Она хочет пойти в церковь, — обеспокоено сказал Джеффри Стюарту. Они были в амбаре, освещенном солнцем. В лучах солнца просвечивалась пыль, которая поднималась, когда они ворошили сено.
— Черт возьми, это совсем не интересно. А ты не спросил ее, может она лучше бы пошла с нами на рыбалку.
— Да, спросил, она только засмеялась. Сказала, что на рыбалку не пойдет, а хочет в церковь, потому что время пришло.
Гэрет, точивший косу на большом точильном камне, казалось, не обращал внимания на братьев.
— Говорит, что хочет исповедаться. Наверно, это католические штучки, Стью? А может наш викарий принимать исповедь?
— А в чем ей надо исповедоваться? Что она такое сделала?
— Не собрала фиалок?
Джефф и Стюарт рассмеялись, как дураки, и Гэрет через плечо бросил на них неодобрительный взгляд. Чтобы не нагревалось во время точки лезвие косы он брызнул воды на точильный камень.
— Я не хочу идти в церковь, — заявил Стюарт, — ты отведи ее.
— Что? А ты в это время один пойдешь на рыбалку?
— Я отведу ее, — сказал Гэрет, пробуя рукой лезвие косы.
Джефф и Стюарт посмотрели на него как на ненормального.
— Она хочет пойти с кем-то из нас. Или даже с Ричардом. Если честно, Гэрет, она тебя терпеть не может.
Гэрет приподнял бровь.
— В самом деле?
— Она, конечно, этого не говорит, — поспешил заверить его Джеффри, — но каждый раз, когда ты подходишь, сразу замыкается, и становится такой, какой была, когда только приехала к нам.
— Но сейчас она совсем не такая, как раньше, — одобрительно подчеркнул Стюарт. — Она загорела, и уже больше не напоминает чертову принцессу, а больше похожа на нормального человека.
— И у нее теперь есть даже оплачиваемая работа, — добавил Джеффри.
Стюарт бросил на него предостерегающий взгляд.
— Оплачиваемая работа? Правда? И где же такое может быть? — спросил Гэрет. Голос его звучал более резко, чем ему хотелось бы. Джефф занервничал.
— Что где? — спросил Джеффри, прикидываясь, что не понимает.
— Оплачиваемая работа, идиот.
— Я ничего об этом не знаю, — солгал Джефф веселым голосом.
— Нет, правда, он ничего об этом не знает. Не беспокойся о ней, Гэрет. Если она захочет пойти в церковь, думаю, что Даниэль может проводить ее. Он ей очень нравится. Они все время уединяются и болтают о чем-то.
Гэрету стало не по себе.
— В самом деле?
— Да. Они все время секретничают, как воры. Миссис Хэттон говорит, что может быть Даниэль женится на ней, и тогда она сможет остаться.
— Черта с два он на ней женится! — взорвался Гэрет. Его слова прозвучали очень громко в тишине амбара.
Братья удивленно посмотрели на него.
— Это ерунда, Гэрет. Я провожу ее в церковь, если она захочет.
— Я тоже могу ее проводить, — сказал Стюарт. — Кому нужна эта рыбалка?
— Тебе нужна, — ответил Джефф со смущенным видом.
— Вы оба пойдете на рыбалку, — сказал Гэрет тоном, не допускающим возражений. — Я провожу Кристиану в церковь, если она захочет туда пойти.
Гэрет вышел из амбара, а Джефф и Стюарт обменялись обеспокоенными взглядами.
— Кажется он сошел с ума. Что ты думаешь об этом?
— Он считает себя чертовым королем, — ответил Стюарт, отбрасывая волосы так, как это делает Гэрет.
Они рассмеялись и решили пойти на рыбалку.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Церковь оказалась совсем не такой, какой ее ожидала увидеть Кристиана.
Во-первых, она надеялась, что Стюарт или Джеффри проводят ее в церковь, а вместо них у главных ворот ее ждал Гэрет, который выглядел скованно в новом сюртуке. Его густые волосы были гладко зачесаны и аккуратно связаны на шее. Кристиана чуть было не передумала идти, но у нее не было другого выхода.
Она так тщательно одевалась, что вдруг почувствовала себя смешной в своей широкополой розовой шляпке, которая закрывала ей глаза. Ее широкое пышное платье развевалось, приоткрывая атласные туфельки.
Они шли пешком две утомительные мили и молчали. Нельзя сказать, что совсем молчали, но их разговор свелся к сдержанному обсуждению погоды и других подобных глупых вещей.
Церковь тоже была не такой, какой представляла ее себе Кристиана. Не было никакой мессы, никакого прославления Бога, никаких других знакомых восхвалений, не было мистического звона колоколов.
Она вспомнила, как в последний раз была в церкви с Артуа. Он ходил в церковь только тогда, когда там исполнялась особенно хорошая музыка. Они сидели под золочеными сводчатыми потолками и слушали хор, состоящий из двухсот сильных высоких и низких голосов, которые наполняли огромный собор такими прекрасными и магическими звуками, что казалось, что они уже попали в рай.
