Мария Романова - Елизавета. В сети интриг
«Неужели принц столь искренен, сколь и безумен? Неужели долг перед страной для него значит меньше, чем чувства, испытываемые к незнакомой по сути девушке? Но если так, долго ли подобным чувствам жить? Достаточно ли их для семейной жизни? И не раскается ли он в своем порыве уже завтра?»
Елизавета думала о Фридрихе, хотя должна была бы сначала думать о себе. Хочется ли ей этого брака? Хочется ли ей жить с этим блестящим юношей? Не превратится ли он через два-три года в занудного болтуна? Станет ли он настоящим мужем, защитой и опорой или будет вынужден принять условия игры, которые навязывает наследникам престола высокая политика?
Наконец этот бесконечный день подошел к концу. Посиреневели тени, теплые сумерки накрыли дворцовый парк, пробрались в комнату к Елизавете, искажая очертания предметов и накрывая их все более непроницаемой пеленой. Колокола собора запели сложную вечернюю песню.
– Пора. – Елизавета встала. – Что бы ни произошло, я не могу просто отсидеться здесь. Я должна прийти на эту встречу, пусть даже для того, чтобы просто выяснить, что же готовится – свадьба или только фарс…
Конечно, ни о каком свадебном туалете не было смысла и думать. Девушка улыбнулась своим мыслям и взяла в руки шляпку – с широкими полями, отделанную вуалью, черными страусовыми перьями и вышитую бисером.
– Пожалуй, достаточно будет, если я надену платье цвета перванш. Оно точь-в-точь подходит по тону, не слишком яркое…
Цесаревна беседовала с зеркалом и пыталась успокоиться. Темно-сиреневая гладь ее молчаливого собеседника была спокойна и холодна. Но спокойствия не дарила. Более того, от звуков собственного голоса Елизавета стала нервничать еще сильнее.
– Нет уж, матушка, так не годится! – одернула она сама себя. – Что это ты? Нешто и впрямь поверила в высокие чувства? В любовь до гроба? Дурочка! Это будет просто нелепая комедия. А ты ведешь себя так, словно должна сделать в жизни самый главный шаг! Стыдись, ты же Петрова дочь, а не крестьянка.
Ветерок, вновь влетевший к Елизавете, похоже, попытался девушке помочь. Во всяком случае, он подсказал, что неплохо было бы на плечи накинуть шелковую шаль – и декольте недурно прикрыть, и вечер все-таки весенний, скорее холодный, чем прохладный.
Цесаревна выскользнула из комнаты, привидением прошмыгнула по бесценным дворцовым полам, невидимкой вылетела из калитки для челяди и затерялась в толпе на городской площади. К удивлению девушки, с приходом вечера горожане вовсе не прятались в своих домах за толстыми стенами и тяжелыми ставнями. На площади звучала музыка – бродячие музыканты веселили гуляющих. Дамы смеялись, мужчины беседовали, кто степенно и спокойно, кто громко и вызывающе. У фонтана играли дети, как любые дети любого времени и любой страны, не обращая никакого внимания на окрики взрослых и считая себя умными, взрослыми и бесстрашными.
Эта прекрасная, такая обыденная и такая непринужденная жизнь вокруг лучше всяких уговоров успокоила цесаревну.
– Будь что будет! Я должна появиться в этой часовне… Хотя бы для того, чтобы убедиться в искренности слов принца. Или чтобы доказать, что меня пересудами или подозрениями не запугать!
Часовня Валентина стояла совсем рядом с дворцом курфюрста, но все же не на главной улице. Высокие узкие двери были распахнуты настежь, теплый желтый свет заливал мостовую и крошечный садик у стен обители, вполголоса пел орган, то ли призывая горожан к мессе, то ли напоминая о присутствии Всевышнего везде и во всякий час.
Цесаревна вошла в храм. Она ожидала чего угодно, но только не того, что открылось ее взору. Сотни свечей, цветы в вазах и на алтарном приделе, парадное облачение священника и… принц Фридрих, стоящий по правую руку от него.
«Неужели все это не сон? Не злой розыгрыш, отвратительная шутка или спесивая насмешка? Неужели сказка оказалась самой что ни есть правдой? И этот юноша в самом деле ждет меня, чтобы назвать своей женой перед Богом и людьми до того часа, пока смерть не разлучит нас?»
Елизавета шла по проходу между двумя рядами скамей. Сердце ее стучало так громко, что она не слышала, как запел орган, призывая гостей ликовать при появлении новобрачной. Да и не было никаких гостей. Вот до Фридриха остался десяток шагов, вот пять, вот один. Вот цесаревна вложила свои прохладные пальцы в его теплую руку.
– Я не чаял тебя здесь увидеть… Не верю собственным глазам…
– Но ты же сам позвал меня, мой принц. Как же я могла не прийти, не ответить на твой призыв?
Священник откашлялся.
– Дети мои, вы ли припадаете к престолу творца нашего, дабы соединил он вас навеки, дав вам одну жизнь на двои? Вы ли ищете его мудрого совета и защиты?
– Да, отец, – кивнул Фридрих.
Голос принца дрожал, но Елизавета поразилась тому, каким глубоким и проникновенным он стал. В руке Фридриха было так спокойно ее руке, его волнение казалось отражением ее нервной дрожи. «Неужели это правда? Неужели он и в самом деле готов назвать меня своей женой и спутницей своих дней? Неужели это не сон?» Наученная горьким опытом, увы, Елизавета уже не могла поверить в искренность чьих-то чувств, в их чистоту, в первую очередь все так же выискивая в каждом поступке второй смысл, подлость, насмешку или упрек.
Священник раскрыл Библию, поднял глаза на стоящих перед ним юношу и девушку. Быть может, он догадывался о неожиданности этого союза, быть может, знал, что он тайна от всех вокруг. Однако виду не подал – сейчас он был тем, кто соединит две жизни в одну и передаст эту жизнь под защиту Творца всего сущего.
– Карл-Фридрих из рода Гогенцоллернов, сын Фридриха Вильгельма. Согласен ли ты взять в жены сию деву, стоящую передо мной и рядом с тобой? Согласен ли беречь ее, опекать и наставлять, как это положено мужу, защищать во всякий час дня и ночи, соблюдая обеты, которые вы дадите друг другу в этом святом месте?
– Да, отец, я согласен. Я мечтаю об этом!
Священник, чуть улыбнувшись горячности будущего супруга, кивнул и обернулся к Елизавете.
– А ты, девица Анна из рода Орзель, сог…
– Нет, отец мой.
– Что «нет»? – священник опешил.
– Я не Анна Орзель.
Елизавета почувствовала, что не следовало этого говорить. Но сочетаться тайным браком, да еще и назвав себя чужим именем, – это было просто абсурдом!
– Не Анна? – вскричал Фридрих.
– Нет, мой принц. – Цесаревна покачала головой. – Я Елизавета, дочь русского царя Петра, любящая вас всем сердцем Елизавета.
– Какая еще Елизавета? Та самая? Внебрачная дочь? Дурная кровь портомои?
Цесаревна похолодела. «Вот оно, начинается. Так это графиня Анна и с ним, и со мной сыграла не просто злую шутку! Она убила нас обоих, выставив дураками перед всем светом!»
