Джулия Берд - Грезы любви
Она села в постели, чувствуя полный душевный покой.
— Обожаю весну, — сказала Тэсс, поглаживая мускулистую руку мужа.
— Что? — проснулся Ричард.
— Весна — это время надежд. Так хорошо спрятаться с любимым где-нибудь в укромном местечке в лесу.
— Да, и целоваться, — сказал Ричард и подтвердил слова действием.
— Я больше не могу заниматься любовью, — противилась Тэсс.
— Скоро привыкнешь. — Его синие глаза выражали полную уверенность.
Поддавшись на уговоры, Тэсс засмеялась и подставила припухшие губы поцелуям мужа. Все произошло быстро. Тэсс гладила Ричарда по щеке, поросшей щетиной.
— Я слышала, что в благородных семьях любовью занимаются редко и только для того, чтобы зачать наследника.
— Да, некоторые действительно так живут, — сказал Ричард, поглаживая ей бедро. — Но я хочу иметь очень много детей, поэтому нам придется постараться.
Тэсс снова почувствовала его возбуждение.
— Как, опять? — воскликнула она с удивлением и с недоумением посмотрела ему в глаза. — Еще раз? Сколько же тебе надо?
— А тебе?
— Тебе что, заняться больше нечем? В замке столько дел…
— У меня много слуг, казначей, управляющий, и, пока я в спальне, нас никто не побеспокоит, только в самом крайнем случае. В этом преимущество лорда — отдыхать, когда захочешь и сколько захочешь.
— Мне надо было так жить, когда я была хозяйкой Хаддингтонского замка. Но я все управление поместьем брала на себя, и работа никогда не кончалась. Глупо, что я никогда не пользовалась этими преимуществами.
Ее рука нежно заскользила по его животу вверх, к волосам на груди.
— Люси будет рада за меня, когда узнает, что я наконец обрела счастье, — сказала Тэсс, перейдя к серьезному вопросу. Ее взгляд остановился на портрете Лукреции, висевшем над столом Ричарда. — Интересно, что она подумает, когда узнает о моем скоропалительном решении выйти за тебя замуж?
— Я думаю ничего. — Ричард вновь почувствовал душевную боль, которую, казалось бы, давно должно было приглушить время. — Люси никогда не простит мне этого. В девять лет ее отправили в тот ужасный монастырь. Хрупкий, нераспустившийся цветок попал в подземелье. Далеко не каждая женщина смогла бы это вынести, — Ричард тяжело вздохнул. — К счастью, она вырвалась на свободу, выйдя замуж за богатого старика, который не требовал приданого, а был доволен, что миловидная девушка согревает очаг в его доме.
— Может, Люси изменит свое отношение к тебе, когда я расскажу ей, какой ты на самом деле?
На щеках у Ричарда заиграл румянец.
— Тэсс, ты даешь мне не только любовь, но и надежду. Если ты все объяснишь ей, я буду не только верным и преданным тебе до конца дней, но и благодарным.
Он поцеловал ее в лоб.
Положив голову ему на плечо, Тэсс решилась задать не менее серьезный вопрос.
— Ричард, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Все, что угодно, любовь моя.
Прикусив нижнюю губу, Тэсс старалась побороть волнение.
— Я надеюсь, ты поймешь меня. То, о чем я хочу попросить, может рассердить тебя. Но это очень важно для меня.
— Говори, любимая, не бойся.
— Освободи лоллардов.
Наступило молчание, было слышно лишь воркование голубей в саду.
— Отпусти их. Мне страшно подумать, что леди Гертруду ждет участь моего отца. Пожалуйста, пообещай мне, что не пошлешь их на смерть.
Тэсс почувствовала, как он напрягся, потом тяжело вздохнул. Казалось, над их головами сгустились тучи.
— Я над этим подумаю, Тэсс и сделаю все, что смогу.
Тэсс, почувствовав надежду, прижалась к нему и заглянула ему в лицо.
— Значит, ты спасешь ее?
— Значит, я сделаю все возможное, чтобы не разочаровать тебя.
Тэсс сразу стало легче, она верила, что Ричард постарается помочь узникам.
— Спасибо тебе, спасибо, — говорила Тэсс, с благодарностью целуя ему руку.
— Рано благодаришь меня, — Ричард слегка сжал ее сосок. — Я хочу еще.
С шутливым ворчанием Ричард забрался на Тэсс и осторожно проник в нее.
Они продолжали заниматься любовью, с радостью глядя друг другу в глаза. И вдруг в часовне зазвонили колокола.
— Все, миледи, я выжат как лимон. — Ричард лег на спину. — Ничто не заставит его подняться, даже колокольный звон.
— Колокольный звон?
— Это старая шутка.
Только Ричард собрался объяснить, как послышался стук в дверь.
— Милорд, надо поговорить, — сказал Годфри взволнованным голосом. — Если бы это не было так важно, я бы не стал вас беспокоить.
Тэсс натянула на себя простыни.
— Пусть он войдет.
— Входи, Годфри.
Что же такое могло случиться? — подумала Тэсс, глядя на побледневшего казначея.
— В чем дело, Годфри?
— Беда, милорд. Освальд…
— Что с ним? — всполошился Ричард.
— Милорд, его похитили.
— Похитили? Где? Когда?
— По пути в Бристоль, куда он отправился за последней партией оружия.
— Господи! — взорвался Ричард, вскакивая с постели. — Что с оружием?
— Исчезло вместе с Освальдом.
Ричард, одеваясь, не переставал ругаться.
— Годфри, если что-нибудь случится с юношей, я лично позабочусь и прослежу за тем, чтобы похитивший его подонок подох долгой и мучительной смертью. Ты не знаешь, кто это сделал? Кто-нибудь требовал выкуп?
Годфри покачал головой.
— Нам ничего не известно, но это мог сделать епископ Киркингам. Еще есть подозрение…
— Что там еще? Говори же!
Годфри в нерешительности немного помолчал.
— Хорошо, милорд. Прошлой ночью Тарджаман покинул Кадмонский замок, забрав все свои пожитки. Никто не знает, куда он ушел и зачем. Возможно, происшествие каким-то образом связано с ним.
— Рандольф, во что бы то ни стало, найдите его немедленно!
Ричард стучал кулаком по столу. Его подчиненные с угрюмым видом стояли вокруг. Годфри сидел слева, Тэсс справа.
— Милорд, — сказал Рандольф, скрестив на груди громадные ручищи. — Мы уже послали людей к Киркингаму разведать, что возможно. Освальд возглавлял полдюжины хорошо подготовленных рыцарей. Так как неделю назад было совершено нападение по пути из Лондона, то на этот раз мы очень хорошо вооружили Освальда и его воинов. И все равно они не справились с разбойниками. Нападавшие были одеты в лохмотья, как бродяги. Но по их боевой сноровке однозначно можно сказать, что это чьи-то воины, переодетые разбойниками.
— Я не сомневаюсь, что это воины Киркингама, — прорычал Ричард. — Но кто же сказал ему, когда Освальд будет в пути?
На широком лице сэра Рандольфа появилась гримаса отвращения.
