Виктория Холт - Тайна поместья
На следующий день я отправилась с визитом к миссис Картрайт. У меня было чувство, что в ее рассказе о костюмированном действе в аббатстве таилось что-то для меня важное, и мне хотелось попытаться вытянуть из нее что-нибудь еще.
Кроме обещанной ей бирюзовой брошки я взяла с собой еще небольшую эмалевую шкатулку, которая без дела стояла у меня много лет.
Мне повезло, и я застала миссис Картрайт дома. Она приняла меня с преувеличенным радушием и выразила восторг по поводу моего вклада в благотворительный базар.
— Ах, миссис Рокуэлл, это так любезно с вашей стороны! Я уже чувствую, как активно вы будете нам помогать. Это просто замечательно! И я уверена, что эти очаровательные вещицы кто-нибудь обязательно купит за очень хорошую цену. А если вы хотите посмотреть, что еще у нас есть для продажи, я с удовольствием вам все покажу, — Она посмотрела на меня с заговорщицким видом, видимо, думая, что разгадала тайную цель моего визита.
В первый момент я не знала, что ответить, но потом решила не разубеждать ее и сделала вид, что мне правда хочется выбрать себе что-нибудь еще до начала базара, но мне неудобно ее об этом просить.
— Ну конечно же! — воскликнула миссис Картрайт. — Отчего же нет! Вы это заслужили. И это прекрасный способ купить подарки к Рождеству, особенно когда вам не очень-то легко разъезжать по округе из-за вашего состояния. Я уверена, что люди, которые нам помогают, имеют право на некоторые привилегии… Так что, пожалуйста, посмотрите все, что вам нравится, а потом, может, выпьете со мной кофе?
Я ответила, что ни о чем другом и не мечтаю, и она провела меня в небольшую комнату, где лежали и стояли все принесенные для продажи вещи. Я выбрала для себя булавку для шарфа, табакерку и китайскую вазу, чем снова вызвала одобрение миссис Картрайт и, как я надеялась, привела ее в словоохотливое настроение.
Как только мы уселись в гостиной и начали пить кофе, я навела разговор на тему костюмированных спектаклей и шествий.
— Так вы правда собираетесь устроить костюмированное действо в аббатстве этим летом?
— Непременно. И обязательно выберу для вас какую-нибудь заметную роль. Я всегда считала, что члены нашего первого в округе семейства должны получать ведущие роли в спектакле. Вы согласны со мной?
— Конечно, но всегда ли они соглашались принять участие в этих маскарадах? Например, миссис Грентли и Люк — они изображали кого-нибудь? Впрочем, кажется, миссис Грентли говорила мне, что она играла жену Карла I, не так ли?
— Да, у нас был большой эпизод из времен Гражданской войны и это было очень уместно, ведь Киркландское Веселье в те времена было захвачено парламентской армией, и это просто счастье, что они его не разорили и не разрушили до основания. Это ведь были настоящие вандалы! Правда, до их появления успели спрятать все ценности, так что они ничего не нашли…
— Как интересно! Куда же их спрятали?
— Ну уж об этом, моя дорогая миссис Рокуэлл, ваши родственники должны знать гораздо больше, чем я. Хотя, кажется, это так и осталось загадкой.
— Это и был ваш эпизод в спектакле?
— Нет, не совсем… Мы просто изобразили приход Круглоголовых[2] и захват поместья. Потом была сцена реставрации королевской власти — таким образом мы как бы связали историю семьи Рокуэллов с историей Англии.
— А еще вы, кажется, изображали само аббатство до его роспуска и разорения — это должно было быть очень интересно.
— Так оно и было, и поэтому я хочу поставить похожую сцену будущим летом. Мне кажется, это основа всего действа, а кроме того, эта сцена дает возможность всем, кто хочет, сыграть хотя бы маленькую роль.
— Представляю, как впечатляюще выглядели ваши монахи в черных рясах на фоне развалин. Наш Люк, наверное, был еще слишком мал, чтобы участвовать во всем этом.
— Вовсе нет — он у нас был чуть ли не лучшим монахом! И он так рвался играть! При этом он уже был довольно высокого роста — Рокуэллы ведь все высокие, вы же знаете.
— И сколько же всего у вас было монахов?
— Очень много. Мы почти всех уговорили участвовать, даже доктора Смита пытались завлечь.
— И удалось?
— Нет, все происходило в тот день, когда он обычно посещает… то заведение, а кроме того, он сказал, что не может пренебречь своими обязанностями дежурного доктора и должен быть наготове на случай вызова.
— Ну а его дочка?
— Она, конечно же, участвовала — она изображала юного принца Чарльза и выглядела просто очаровательно — черный бархатный костюм, длинные волосы… Всех очень тронула сцена, где принца спрашивали: «Когда вы в последний раз видели своего отца?»
— Значит, монаха она не играла?
— Нет, но ее принц Чарльз был незабываем. Но вообще все были хороши. Даже мистер Редверс, хотя уж от него-то никто не ожидал, что он примет участие.
— И кого же он изображал?
— Всего-навсего монаха, но мы были рады, что он не остался в стороне.
— Как… интересно.
— Хотите еще кофе?
— Нет, спасибо, это было замечательно, но мне уже пора идти.
— Так мило с вашей стороны, что вы зашли, и я надеюсь, что ваши покупки вас порадуют.
Мы расстались под аккомпанемент взаимных благодарностей, и я направилась домой. Мне казалось, что тайну монашеской рясы я разгадала. Кто-то воспользовался оставшимся от спектакля костюмом, чтобы меня напутать.
Но вот кто? Теперь я знала, что такой костюм в свое время был у Люка и у Саймона. Однако, когда я рассказала ему о своем ночном госте, Саймон ни словом не обмолвился о том, что у него была ряса…
* * *Сначала я решила обсудить все с Хейгэр, но потом передумала. Ведь о нашем с ней разговоре может услышать Саймон, а мне теперь не хотелось, чтобы он узнал, как много мне уже известно.
Конечно, нелепо было подозревать Саймона, хотя бы потому, что он никак не мог среди ночи оказаться у нас в доме, чтобы изобразить монаха. Тем не менее я не должна была забывать о том, что после Люка наследником Киркландского Веселья был не кто иной, как Саймон.
Мне было очень тяжело сознавать, что я никому не могу доверять, но именно так оно и было. Поэтому, когда на следующий день я пришла навестить Хейгэр, я ничего не сказала ей об эпизоде с моей накидкой, хотя, видит Бог, мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться. В тот момент, когда мы с Хейгэр обсуждали рождественские подарки, которые я вызвалась купить по ее списку во время поездки в город с Рут и Люком, в комнату вошел Саймон. Услышав, о чем идет речь, он сказал:
— Если вы хотите поехать в Несборо, я могу вас взять с собой. Я еду туда по делам.
Я не сразу согласилась. Не то чтобы я думала, что мне эта поездка с ним реально может чем-то грозить, но все-таки я не забыла о том, что поначалу он ко мне очень плохо относился, и его неприязнь ко мне прошла только благодаря моей дружбе с его бабкой. Мне вдруг стало необъяснимо грустно оттого, что по логике вещей я не должна была ставить Саймона вне своих подозрений.
