Виктория Холт - Тайна поместья
Эта информация значила для меня гораздо больше, чем могла предположить миссис Картрайт, и я так увлеклась этим разговором, что не сразу заметила, что Рут пыталась поймать мой взгляд, чтобы дать мне понять, что нам пора уходить. Мы попрощались с миссис Картрайт и пошли домой.
Мне было трудно разговаривать, потому что я волей-неволей думала о том, что я узнала от миссис Картрайт: у кого-то из тех, кто пять лет назад исполнял роль монаха, сохранился монашеский костюм, который и был использован, чтобы меня напугать.
Оставалось выяснить, кто из обитателей Киркландского Веселья изображал монаха во время костюмированного действа в аббатстве. Похоже, что это могла быть только Рут, так как сэр Мэттью и тетя Сара уже тогда были слишком стары для таких развлечений, а Люк, наоборот, был бы слишком мал для этой роли. С другой стороны… Пять лет назад ему было двенадцать лет, и, судя по его нынешнему росту, он уже в то время мог быть выше большинства своих сверстников. Таким образом, я могла подозревать двоих — Рут и ее сына.
— Миссис Картрайт рассказывала мне сейчас о костюмированном действе в аббатстве пять лет назад. Вы в нем тоже участвовали? — спросила я.
— Вы плохо знаете миссис Картрайт, если думаете, что она могла кого-то оставить в покое.
— А кого же вы играли?
— Жену короля — королеву Генриетту-Марию.
— И все?
— Это была большая роль.
— Да, конечно. Я просто спросила, потому что миссис Картрайт сказала мне, что из-за недостатка исполнителей некоторым пришлось играть по нескольку ролей.
— Она имела в виду тех, у кого были маленькие роли.
— А Люк тоже участвовал?
— Не то слово — ему так все это нравилось, что он по-моему, был готов один играть за всех, но ему пришлось удовольствоваться ролью монаха.
Так, значит, все-таки, это был Люк! Во всяком случае, очень похоже на правду, думала я, потому что в ту злополучную ночь он появился на лестничной площадке только через некоторое время после Рут, таким образом он мог успеть скинуть с себя рясу и надеть халат.
Ну, а полог моей кровати и грелка — тоже он? А почему, собственно, нет? Ему ничего не стоило незаметно побывать в моей комнате, пока я гуляла. Если цель всех этих действий была в том, чтобы испугать меня и таким образом помешать рождению моего ребенка, то Люк был именно тем человеком, кто мог быть больше всех заинтересован в таком повороте событий.
— Вы хорошо себя чувствуете? — вдруг спросила Рут.
— Да, благодарю вас.
— Мне показалось, что вы что-то сейчас сказали, но я не разобрала, что именно.
— Ничего особенного — это я просто задумалась о миссис Картрайт. Она очень разговорчивая дама, не правда ли?
— Да уж.
Впереди уже показался наш дом, и мы обе одновременно посмотрели на него. Я как всегда невольно взглянула на парапет южного балкона, с которого упал Габриэль, и мне сразу показалось, что он выглядел как-то не так, как обычно. Я даже остановилась, пытаясь разглядеть, в чем дело, и заметила, что Рут пристально смотрит туда же, куда и я.
— Что это? — спросила она, ускоряя шаг.
На парапете виднелось что-то темное, как будто через него перегнулся человек.
— Габриэль! — подумала, а вернее, должно быть, воскликнула я, потому что Рут сказала:
— Чепуха! Это невозможно. Но… что это… кто это может быть?
Я побежала к дому, Рут пыталась меня остановить, но я не слушала ее и, задыхаясь, продолжала бежать.
Теперь мне уже было видно, что казавшееся безжизненным тело, повисшее на парапете, было закутано в монашескую рясу, капюшон которой свисал с парапета вниз. Больше ничего разглядеть я не могла.
— Она же упадет! Кто это? Боже мой, что же это такое? — прокричала Рут, обгоняя меня и вбегая в дом. Я не могла за ней угнаться и с трудом переводила дух, но все-таки не остановилась, а побежала за ней. В коридоре вдруг появился Люк, который сначала с удивлением посмотрел на свою мать, промчавшуюся мимо него, потом на меня и спросил:
— Господи, что случилось?
— Там кто-то на парапете, — задыхаясь, крикнула я, — на балконе Габриэля!
— Кто?!
Не дожидаясь ответа, Люк бросился вверх по лестнице, а я из последних сил пыталась за ним поспеть.
В этот момент на верхней площадке появилась Рут. Она улыбалась какой-то странной улыбкой и держала в руках нечто, что я тут же узнала — это была моя синяя накидка, длинная, теплая зимняя накидка с капюшоном.
— Моя накидка… — выдохнула я в изумлении.
— Зачем, скажите на милость, вы ее повесили на парапет? — строго, почти грубо, спросила Рут.
— Я? Но я ничего подобного не делала.
Они с Люком обменялись многозначительным взглядом.
Затем она пробормотала:
— Она так висела, что было похоже, как будто кто-то перегнулся через парапет и вот-вот упадет. Я безумно испугалась, когда ее увидела. Это была очень нехорошая шутка.
— Так кто же это сделал? — воскликнула я. — Кто все это подстраивает — все эти глупые, жестокие шутки?
Вместо ответа они оба посмотрели на меня так, как будто во мне было что-то странное и как будто они получили подтверждение каким-то своим подозрениям на мой счет.
* * *Я во что бы то ни стало должна была найти объяснение всем этим происшествиям. Из-за них я потеряла покой и все время как бы подспудно ожидала, что случится что-нибудь еще. При этом ведь все, что произошло — кроме, конечно, появления «монаха» в моей спальне — было просто цепью глупых, но в общем-то невинных шуток. С монахом было понятно — если кто-то хотел напугать меня, чтобы вызвать выкидыш, то он был весьма недалек от цели. Но как объяснить все эти мелкие «фокусы»? В чем был их смысл для того, кто их устраивал?
Рут и Люк, похоже, решили для себя, что я, мягко говоря, — человек со странностями. Я постоянно ощущала, что они пристально за мной наблюдают, и это выводило меня из себя.
Я подумала о том, чтобы пойти к Редверсам и все им рассказать, но я стала такой подозрительной, что начала сомневаться даже в Хейгэр. Что касается Саймона, который принял мою сторону в истории с «монахом», то откуда я могла знать, как он воспримет мой рассказ о других загадках — о задвинутом пологе кровати, исчезнувшей грелке и о накидке, кем-то брошенной на парапет?
Во всем этом мне чудилось что-то зловещее, и мне необходимо было разгадать, кто за этим стоит и чего он добивается. Мне хотелось разобраться во всем самой, потому что мое недоверие относилось ко всем, кто так или иначе был связан с Киркландским Весельем.
На следующий день я отправилась с визитом к миссис Картрайт. У меня было чувство, что в ее рассказе о костюмированном действе в аббатстве таилось что-то для меня важное, и мне хотелось попытаться вытянуть из нее что-нибудь еще.
