Пенелопа Уильямсон - Под голубой луной
Внизу отчаянно замяукал Наполеон. Это тотчас же привело Джессалин в чувство.
– Да, да, мой золотой, я иду к тебе. Сейчас, потерпи немного. – Выпрямившись, она отбросила с лица спутанные ветром волосы. «Я не стану плакать, – снова и снова повторяла она про себя. – Ни за что не стану». Последний раз взглянув на лодку в бухте, она принялась спускаться по тропинке, сглатывая слезы, упрямо набегавшие на глаза.
Тропинка напоминала узкий шрам, наискось пересекавший поверхность скалы. К сожалению, она проходила слишком далеко от каменного выступа, на котором примостился отчаянно мяукавший Наполеон. Значит, придется спуститься по почти отвесному обрыву, цепляясь за трещины и выбоины в скале.
Сняв перчатки, чтобы было удобнее хвататься за камни, Джессалин начала осторожно спускаться, нащупывая ногами малейшие выемки, на которые можно было опереться. Задача нелегкая, но отнюдь не невыполнимая для девушки, которая все свое детство карабкалась по отвесным утесам Корнуолла. Правда, утром был сильный туман, и каменная поверхность скалы была скользкой.
Джессалин спустилась уже почти на десять футов, но тут вернулась чайка.
С резким криком огромная птица атаковала девушку сверху. Краем глаза Джессалин успела заметить приближающиеся крылья, инстинктивно подняла руку, чтобы защитить голову… и потеряла равновесие.
Обдирая коленки, она заскользила вниз. К счастью, почти тотчас же ей удалось вцепиться в хилый куст дрока, и Джессалин повисла на нем, раскачиваясь, как флюгер на ветру. Она посмотрела вниз, на волны, разбивающиеся о каменистый берег, и голова закружилась так сильно, что ее едва не стошнило. Тогда Джессалин зажмурилась, и теперь ее окружал только мир звуков – ее собственное учащенное дыхание, плеск волн, отчаянное мяуканье Наполеона, который никак не мог понять, почему она идет к нему так долго… и кое-что еще. Какой-то звук, пока едва различимый, но неумолимо приближающийся. Хлопанье крыльев.
Казалось, эта чайка обладает незаурядным, хотя и злобным умом. В первую очередь она атаковала голые руки Джессалин, нанося безжалостные удары изогнутым, острым, как нож, клювом. Джессалин невольно вскрикнула от боли и страха, но рук не разжала.
Прошло несколько минут. Из раненой руки ручьем текла кровь, и Джессалин, с трудом сдерживая слезы, понимала, что этот кошмар обязательно повторится. И вот сквозь шум прибоя она снова услышала это…
Хлоп… Хлоп… Хлоп…
– О Господи… – только и смогла прошептать она, покрепче прижавшись к скале и приготовившись к новой атаке.
Но тут она услышала, как скрежещет о гальку киль вытягиваемой на берег лодки, и Маккейди Трелони выкрикивает ее имя. Оказывается, это хлопали паруса.
– Лейтенант! – закричала она, чуть не плача теперь уже от облегчения. – Умоляю, прогоните эту проклятую птицу!
– Она уже улетела, мисс Летти. Но как же вы… А впрочем, неважно. Главное, держитесь, я поднимаюсь.
Прошла, казалось, целая вечность, еще немного, и она не выдержит.
– Вы собираетесь спасать меня или нет?
– Конечно, нет. – Трелони стоял на тропинке, и его стройный силуэт четко вырисовывался на фоне грязно-серого неба. Спуская Джессалин канат, захваченный с лодки, он продолжал: – Я постою здесь и подожду, пока вы упадете и разобьетесь о камни. Во-первых, это будет гораздо забавнее. А во-вторых, лучшего вы и не заслуживаете. Интересно, чем набита ваша голова, если вы вздумали карабкаться по отвесной скале, вместо того чтобы воспользоваться вполне приличной тропинкой.
Джессалин уже обеими руками ухватилась за канат, и ей оставалось только надеяться, что он выдержит ее вес. Тем более что сначала нужно было спуститься вниз и забрать Наполеона.
Подъем оказался неожиданно легким, потому что лейтенант помогал ей, вытягивая канат на себя. И вот наконец сильные руки ухватили ее под локти и поставили на землю. Но едва Джессалин попыталась наступить на правую ногу, как вскрикнула от боли и закусила губу.
– Кажется, я вывихнула лодыжку. Не знаю, как это получилось, но я…
Подняв глаза, она увидела, что его взгляд опять прикован к ее рту, а лицо приобрело уже хорошо знакомое ей выражение. Так прошло несколько секунд, а затем он, не говоря ни слова, подхватил ее на руки и понес вверх. Это было восхитительно – снова чувствовать на себе его руки. Обхватив свободной рукой шею Трелони, Джессалин прижалась щекой к его груди. Мокрая рубаха пахла морем и… им.
Поднявшись наверх, Маккейди усадил ее на каменную изгородь.
– Ну, теперь вы в полной безопасности, мисс Летти, – сказал он, убирая ее руку со своей шеи. – И нет никакой необходимости цепляться за меня мертвой хваткой.
Джессалин вспыхнула от стыда. Ну почему, стоит ему появиться, она обязательно выкинет какую-нибудь глупость? А он, вероятно, считает, что она делает это специально, чтобы привлечь его внимание. От этой мысли стало так обидно, что захотелось расплакаться.
Но Джессалин сдержалась. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и занялась Наполеоном. Она посадила котенка рядом с собой на изгородь, и тот сразу же как ни в чем не бывало устремился за каким-то жуком. Глупыш даже не подозревал, что недавно им самим чуть не пообедали. Лейтенант Трелони не уходил. Широко расставив ноги, он стоял прямо перед Джессалин. А она не могла заставить себя посмотреть ему в глаза и уперлась взглядом в его грудь. Намокшая тонкая ткань плотно облегала загорелые, мускулистые плечи. Сердце Джессалин заколотилось с такой силой, что стук, казалось, был слышен за целую милю.
– Возможно, мой вопрос вас удивит, однако мне очень хотелось бы знать, какого черта вы делали там, на скале. Пытались улететь во Францию? Или, может быть, сегодня, проснувшись, вы вообразили, что превратились в чайку?
Джессалин наконец решилась поднять глаза. Губы Трелони были сжаты в узкую линию.
– Я выручала Наполеона, – ответила она и, увидев изумленное выражение его лица, невольно рассмеялась. – Какой же вы глупый. Наполеон – это мой котенок, а вовсе не ссыльный император.
– Ну конечно! – Складки в углах его рта стали еще глубже. – Как же я сразу не догадался? – Сделав шаг назад, Трелони наклонился, и намокшая рубаха натянулась на его широких плечах. – Дайте я посмотрю, что у вас с ногой.
Даже сквозь толстую кожу ботинка Джессалин почувствовала прикосновение его пальцев и вздрогнула. Но на этот раз не от боли.
– Наверное, придется разрезать ботинок.
– Ой! – испуганно воскликнула Джессалин. – Пожалуйста, постарайтесь этого не делать. Бабушка с меня шкуру спустит. Это уже вторые ботинки за лето. Скажите, а Шеба Стаут – ваша любовница?
Пальцы Трелони с силой сжали ее лодыжку.
