Барбара Картленд - Чудесная миниатюра
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Я… не уверена.
— Что ты имеешь в виду?
— Я часто думала о твоих словах. Ты сказал, что титул и положение в обществе накладывают на тебя определенные обязательства и ты можешь жениться лишь на родовитой аристократке.
— Я молол ерунду! — рассердился маркиз. — Я был тщеславен и чванлив. Ты должна вычеркнуть из памяти этот дурацкий разговор. Поверь, я презираю себя за спесь и самодовольство.
Ванесса улыбнулась.
— Ты слишком строг к себе.
— Но отныне я отвечаю за каждое слово, — чуть ли не с гневом произнес маркиз. — Если ты выйдешь за меня замуж, я стану счастливейшим человеком в мире. Ни у кого не может быть столь прекрасной и преданной жены! Но я убежден, что недостоин тебя, и лишь это омрачает мою радость!
— Как замечательно, что ты мне это сказал, — прошептала она.
Однако он заметил в ее глазах затаенную грусть.
— Дорогая, завтра мы сможем продолжить наш разговор. Но я хочу, чтобы ты поняла — я собираюсь сделать тебя моей женой, и меня никто и ничто не остановит! Теперь мне известно, что значит жить без тебя, и я знаю, что больше этого не выдержу.
Он говорил с такой обезоруживающей искренностью, что Ванесса не могла ему не поверить. Однако в ее голосе по-прежнему улавливалось сомнение.
— Я боялась причинить тебе боль или как-то повредить твоей репутации именно потому, что люблю тебя. Из-за этого я и покинула Рэкфорд-парк.
— Я знаю, — отозвался маркиз. — И если какая-нибудь старая сплетница еще раз встанет на нашем пути, обещаю тебе, я вышвырну ее из дома. Ты моя, Ванесса, моя, и была моей с нашей первой встречи. — Он крепко обнял ее и продолжал: — Нас соединила судьба, я потерял тебя, но по ее доброй воле снова сумел найти. Мы созданы друг для друга. Я прошу тебя, моя дорогая, выйти за меня замуж, иначе мое сердце будет навсегда разбито.
Ванесса села к нему ближе, подняла голову и с любовью посмотрела на него.
Их губы опять соединились в поцелуе, но в это время фаэтон остановился, и лакей открыл дверцу экипажа. Маркиз нехотя поднялся и выпустил Ванессу из своих объятий.
— До завтра, любовь моя, — сказал он.
Ее лицо светилось от счастья, она опять взглянула на него, встала и вышла из фаэтона.
Маркиз спустился на мостовую вслед за ней.
Они очутились у высокого обветшавшего здания в узком переулке рядом с Британским музеем. Видимо, в нем размещался дешевый пансион.
Маркиз с горечью подумал, что Ванесса вынуждена ютиться в такой дыре. Ему захотелось забрать ее и увезти в Рэкфорд-хауз, но он знал, что она не согласится оставить расхворавшуюся Доркас.
— Я заеду за тобой в одиннадцать утра, — предупредил он. — Ты успеешь собрать вещи?
— У меня их совсем немного, — улыбнулась Ванесса.
— Тогда мы расстаемся ненадолго, но мое сердце всегда с тобой.
Он поднял ее руки и приложил к своим губам, так что Ванесса ощутила теплоту его дыхания.
Любые слова показались ей неуместными, она повернулась, вошла в дом и, подобрав юбку, взбежала по пыльным ступеням на третий этаж, словно взлетела на крыльях.
Ванесса открыла дверь тесной комнатки с низким потолком, в которой жила вместе с Доркас.
Там стояли две железные кровати, а стены были оклеены старыми, выцветшими обоями.
Доркас лежала в постели, но не спала. У ее изголовья горела свеча. Ванесса стремительно ворвалась в комнату и радостно воскликнула:
— Доркас! Я так счастлива!
— Что такое? Что случилось?
— Он нашел меня! Его светлость нашел меня! — Голос Ванессы звенел от радости. — Он любит меня, Доркас, и предложил мне выйти за него замуж. У него уже есть разрешение на брак. Ну как я могу ему отказать? Я так люблю его!
— Он предложил вам стать его женой, мисс Ванесса? — недоверчиво спросила Доркас.
— Он умолял меня об этом! — Ванесса металась по комнатке, возбужденная и счастливая.
Доркас глубоко вздохнула.
— Слава богу! Слава богу, мисс Ванесса! Всевышний услышал мои молитвы.
Глава восьмая
Выражение лица маркиза было столь гневным, что слуги в Рэкфорд-хаузе притихли в ожидании бури.
Они знали о его вспышках ярости, когда ему лучше было не попадаться под руку, но сегодня он просто рвал и метал.
Он молча отдал дворецкому шляпу и перчатки и прошел в библиотеку, где сел в кресло и оперся рукой о подбородок.
Через несколько минут дверь открылась, и дворецкий неуверенно обратился к нему:
— Альфонс спрашивает, милорд, что вам приготовить?
— Ничего! — отрезал маркиз.
— Но, может быть, вам подать какие-нибудь легкие закуски, милорд? Насколько мне известно, вы уже целые сутки ничего не ели!
— Я не голоден!
— Позвольте мне заметить, милорд, что ваш пост слишком уж затянулся.
— Оставь меня в покое!
Дворецкому пришлось подчиниться, и он осторожно закрыл дверь.
Маркиз неподвижно сидел, уставившись в одну точку невидящим взглядом.
Он никак не мог допустить, что Ванесса снова исчезнет.
Как они и договаривались, он прибыл на Мюзеум-лейн в одиннадцать утра. Он приехал в фаэтоне, собираясь отвезти в нем Ванессу на Беркли-сквер. За фаэтоном следовала карета для Доркас и багажа.
Священник собора Сент-Джордж на Гановер-сквер согласился обвенчать их по специальному разрешению сразу после праздничного завтрака.
Пастор все приготовил к торжественному обряду, маркиз распорядился украсить алтарь белыми цветами.
Он не хотел устраивать пышную церемонию, зная, что Ванесса одобрит его решение. Для них важны были их отношения, а не сам ритуальный обряд.
Маркиз не хотел афишировать это событие среди своих знакомых из высшего света. Рэкфорд понимал, что их венчание вызовет настоящий ажиотаж, и ему не хотелось объяснять всем и каждому, почему он решился на подобный шаг.
Он слишком долго был противником брачных уз и привык к охотившимся за ним честолюбивым и родовитым родителям. Одно то, что он выбрал в жены девушку с неясным и, может быть, даже сомнительным происхождением, неизбежно должно породить в обществе массу слухов.
Любовь к Ванессе избавила его от снобизма и тщеславия. Маркиз хотел лишь одного — сделать ее счастливой и знал, что это случится, если они будут вместе.
«Как жаль, — мелькнуло у него в голове, — что художники, и особенно миниатюристы, низко котируются в обществе». Их репутация оставляла желать лучшего.
Смехотворные претензии Ричарда Косуэя и его скандальный образ жизни не ускользнули от внимания высшего света. Подобные выходки прощались лишь аристократам, а чужаки должны были знать свое место.
