Ширин Мелек - Кёсем-султан. Величественный век
Ну или того, кто именует себя таким потомком. Какая, в самом деле, разница, была ли Танильдиз-султан из рода цезарей или это очередная сказочка для доверчивых простаков? Кровь – она у всех людей красная, и лишь невежды верят, что у некоторых царственных особ она и впрямь голубая.
А если шахзаде Яхья станет султаном Яхьей, кто усомнится в его истории? Кто осмелится возразить, когда говорит султан?
Разве что мать султана – но красавица Танильдиз мертва. Давно мертва…
В гареме у Яхьи и впрямь союзников нет, но разве не поддержали бы в свое время янычары шахзаде Мустафу, вознамерься тот выступить против отца? А улемов и имамов может привлечь само имя юного шахзаде, ведь память о праведнике Яхье, молочном брате Сулеймана Великолепного, еще жива в народе. В общем, нужно быть милым, нравиться и тем, и этим, обладать хорошо подвешенным языком, а там – как карта ляжет.
Милым шахзаде Яхья был. И с красноречием у него все было в порядке.
Он умел нравиться.
Плохие это мысли, строго сказала себе Махпейкер, глядя, как старый смотритель султанской сокровищницы (точнее – этой части султанской сокровищницы) с поклоном открывает дверь, приветствуя шумную компанию. Даже присутствие женщин не смутило полного старичка в полосатом халате и высоком тюрбане – наверное, за годы верной службы и не такого навидался. И мысли плохие, и чувства при этом… не очень.
За что она так взъелась на шахзаде Яхью? Почему уже решила, что он обязательно плохой человек – только из-за того, что далекую неведомую Геную устраивает скорее он, нежели Ахмед? Так ведь можно назвать сотню мерзавцев, готовых умереть и убить за право шахзаде Ахмеда воссесть на трон Блистательной Порты.
А еще больше мерзавцев жаждет посадить на трон Мустафу – то ли безумного, то ли нет, но главное не это. Главное – тот, чью тень отбрасывает всадник.
Опять мысли, которые лучше бы оставить где-нибудь и забыть, где именно!
У нее, Махпейкер, еще и детей-то нет, и неизвестно, будут ли, а она уже пытается определить, кто и как их в будущем соберется убить! Ну не глупость ли? Прямо как в той сказке про женщину, собравшуюся в погреб и во всех красках пережившую, как дочь ее вырастет, выйдет замуж, родится у них ребенок да и сломает шею, в этот самый погреб свалившись! Так муж ту женщину, помнится, хорошо вожжами отходил, и правильно сделал. Нечего голову всякой дребеденью забивать.
Ахмед же тем временем увлеченно рассказывал Догану и Карталу о некоем труде, повествующем о разных методах стрельбы из лука, и сыпал именами, многие из которых Махпейкер от него уже слыхала: Тахир аль-Балхи, Шаапур Зу-л-Актаф… Старинные имена, старинный труд. Мальчишки внимательно слушали.
– Там сказано, что кольцо для стрельбы из лука носится на большом пальце правой руки, оставляя сустав и ноготь открытыми. Кольцо не нужно, разве что когда работаешь совсем уж со слабыми луками, а в остальных случаях лучше использовать его, но, впрочем, стрельба без лучного кольца дает большую точность. Выстрел, правда, выходит слабее. Персы называют лучное кольцо кустубан, у арабов же оно носит название кхайта’ах. Оно также знакомо народам далекого Востока, но какое название оно носит там, почтенные авторы сего манускрипта не ведают.
Махпейкер не знала, как относятся к услышанному Доган и Картал, слыхали они это раньше или нет, читали почтенного автора не менее почтенного труда или нет, – но Яхья, похоже, все это знал и до похода в сокровищницу, так как крутил головой по сторонам, не забывая время от времени приветливо и несколько рассеянно кивать в ответ на слова брата. Вновь знакомая острая неприязнь ядовитыми когтями сжала сердце. Да что же это такое, почему Яхья так ей не по душе? Разве он виноват, что родился братом Ахмеда?
Это все проклятье братоубийства. Ну ничего, они с Хадидже и Башар сумеют остановить мерзкую традицию!
Ахмед между тем продолжал вещать:
– Тахир аль-Балхи утверждал, что кожаные кольца, сделанные из шкуры лошадей или коз, лучше всего, поскольку они гибкие и мягкие, а значит, меньше мешают точной стрельбе. Что же касается соревнований и стрельбы на дальность, то лучше делать лучные кольца из металлов. Но я не думаю, что он так уж прав.
– А из чего еще делают кольца? – внесла Башар небольшой, но вполне уместный вклад в беседу.
– О, – рассмеялся Ахмед, – из разных материалов. Бывают кольца железные и костяные, медные и серебряные. Бывает, что их делают из рога и украшают драгоценными камнями, хотя от таких пользы при стрельбе, честно говоря, немного, – они больше служат для того, чтобы богатые бездельники могли покрасоваться на пирушках.
– Почему? – искренне удивилась Хадидже.
Ахмед напустил на себя важный вид и рассудительным тоном степенно сообщил:
– Тетива должна скользить по лучному кольцу, как по коже пальца. То есть кольцо должно быть гладким, без украшений, лишь с малой канавкой для тетивы. Она на некоторых кольцах даже глазу не заметна, хотя нащупать ее можно. А драгоценные камни, да еще в оправе, сама понимаешь, гладкости не способствуют.
– Понимаю, – кивнула Хадидже.
Ахмед улыбнулся:
– Ну а я люблю изготавливать лучные кольца из янтаря. Поэтому мы здесь, чтобы набрать материала для работы. Янтарь гладкий, нарядный, режется хорошо, а у тутошнего смотрителя всегда наготове парочка занятных баек о вещах, которым посвящена его забота.
– То есть тут не только один лишь камень? – уточнил Картал.
– Нет, что ты! Да сейчас и сам увидишь.
Смотритель распахнул двери, и в первый миг Махпейкер показалось, будто она попала в Сезам, загадочную пещеру, куда разбойники из сказки про Али-Бабу сбрасывали все награбленное. Такое впечатление, похоже, сложилось не у нее одной: Доган шумно вздохнул, а Башар приглушенно высказалась на своем отрывистом языке – так, что это напоминало ругательство и, наверно, действительно им было.
Полуподвальное помещение должно было казаться темным, несмотря на подсвечники с толстыми свечами, однако комната была словно бы залита теплым солнечным светом. Бесчисленные куски янтаря громоздились в наполненных доверху сундуках, валялись на грубо сколоченных деревянных полках. Дальше виднелись ниши, вырубленные в каменных стенах и тоже доверху забитые янтарем.
– Если хотите что-нибудь послушать для начала, то нам сюда. – Ахмед кивнул на массивную деревянную дверь. – Мне там особо нечего искать, но вот истории, связанные с различными вещами, и впрямь забавны. Верно, Исмаил?
– Воистину так, шахзаде, – поклонился старик и забренчал ключами, подбирая нужный. Через некоторое время ключ отыскался, был вставлен во внушительного вида замок и смотритель, пыхтя, дважды провернул его. Замок лязгнул, открываясь.
