Мэри Уайн - Похищение невесты
Было совершенно ясно, что это — спальня лэрда.
Огромное помещение занимало все пространство башни. Оно находилось на верхнем этаже, так что в потолке оказались арочные окна, откуда открывался потрясающий вид. Свечи отбрасывали оранжевые и красные блики на ковры, которыми были завешаны стены, — персидские и сделанные из мохнатых шкур. Комната была круглая, с застекленными окнами, которые разделяли каменные простенки шириной всего в пару футов. Плотные занавески, которые, несомненно, стоили огромных денег, висели по обе стороны каждого окна.
А вскоре у Джеммы больше не стало возможности осматриваться. Женщины более старшего возраста окружили ее, бережно распуская шнуровку на ее платье. Чтобы снять с нее этот шелковый наряд с бархатной отделкой, они бережно приподняли ее распущенные волосы. Она ощутила слабый запах розмарина и ароматы цветов. Более молодые незамужние девушки тем временем снимали с постели покрывала и одеяла, открывая простыни. Бережно свернув все в ногах кровати, они оставили только белую нижнюю простыню. Ванора внимательно осмотрела ее, провела рукой по гладкой поверхности и одобрительно кивнула.
Джемма покраснела и почувствовала легкую дрожь. Испуг охватил ее, заставив колени подгибаться.
На рассвете Ванора вернется, чтобы осмотреть эту простыню. Это — древний обычай, который ей приходилось не раз наблюдать в деревне при замке. Когда замуж выходили дочери торговца, то на следующее утро из окна дома вывешивали запятнанную простыню — иначе невесту и ее родню ждал глубокий позор.
Джемма не опасалась такого исхода. Нет, охватившее ее беспокойство было порождено уверенностью в том, что утром на простыне будет пятно. Несмотря на всю игривость, которую Гордон демонстрировал в последние два часа, к этому вечеру их привела давно копившаяся страсть. Он овладеет ею, она не сомневалась в том, что уже сейчас его плоть налита желанием.
Она села — и кто-то принес таз с водой, чтобы вымыть ей ноги. До нее долетали обрывки приглушенных фраз, но она была слишком поглощена мыслями о своем муже.
Обливая ей ноги прохладной, водой, женщины готовили Джемму к первой брачной ночи. В последние несколько лет она не участвовала в подготовке юных жен, так что все ее воспоминания об этом ритуале она получила еще маленькой девочкой. Едва только ее ноги были вымыты и вытерты, как ее заставили встать и стянули сорочку.
С ее губ невольно сорвался потрясенный вскрик, который только привлек к ней лишнее внимание.
— Пропустите Ванору!
Прислуживавшие Джемме женщины расступились — и старая повитуха направилась прямо к ней. Джемма старалась держаться спокойно, однако ей было невероятно трудно не шевелиться. Желание прикрыться было почти непреодолимым, но она все-таки с ним справилась, заставив свои руки остаться опущенными. Ей нельзя вести себя так, словно она собирается что-то скрыть. Сплетни — вещь жестокая, а молодые жены страдают от них больше, чем кто бы то ни было. Если она не даст повитухе тщательно осмотреть всю спальню, то могут пойти разговоры о том, будто Джемма припрятала где-то немного куриной крови, чтобы замарать простыню.
Повитуха остановилась перед ней — и в спальне воцарилась тишина. Стоявшие у нее за спиной женщины приподняли ей волосы, демонстрируя, что под ними ничего не спрятано. Джемма заставила себя разжать пальцы и развести руки, открывая все взгляду Ваноры. Ей понадобилось все самообладание для того, чтобы стоять спокойно. Она напомнила себе, что все присутствующие здесь замужние женщины перенесли в день своей свадьбы то же самое, и это помогло ей не дрогнуть. Она не станет ежиться, словно избалованная, изнеженная англичанка, многие и без того за глаза называют ее именно так. Она продемонстрирует им свою невозмутимость.
Ванора взяла с соседнего столика полотняную салфетку и провела ею по внутренней стороне одного ее бедра, по интимным местам и по другой ноге, а потом расправила, продемонстрировав всем, что у новобрачной нет сейчас месячных. Некоторые из женщин приподнялись на цыпочки, чтобы лучше разглядеть ткань. В их числе оказалась и Ула. У Джеммы щеки закололо от жаркого румянца, однако она молча дожидалась, чтобы повитуха отправила ее в постель.
Ванора кивнула и объявила:
— Я удовлетворена. Никаких разговоров не будет, иначе вам придется отвечать мне в присутствии священника. — Повитуха повернулась и указала на кого-то из прачек, стоявших в дальней части комнаты. Они совершенно ничего не делали, но с нескрываемым интересом наблюдали за всем происходящим. — И слушайте, что я вам скажу: я не так уж уверена, что вы заслуживаете того, чтобы вас учить, как надо себя вести. Если вам помочь нечем, убирайтесь. Госпожа и без того слишком многое вам дозволила и смело пошла на это. Ради разнообразия потрепите языками о чем-то, что будет правдой!
Ей никто не ответил, но немало женщин, окружавших Джемму, повернулись и устремили негодующие взгляды на тех, кто стоял у стен. Прачки держались не слишком хорошо: они поспешили уйти, подталкивая друг друга, чтобы поскорее убраться.
Это не означало, что Джемма осталась одна. В спальне все еще находилось около тридцати женщин, однако настроение изменилось. Улыбаясь, они повели ее к постели.
— Ну, иди, пока мужчины не явились сюда с лэрдом.
Кто-то осыпал постель душистыми осенними травами. Цветов не было, но воздух наполнился ароматами вереска и мяты. Сжалившись над ее стыдливостью, Ула накрыла Джемму простыней — и как раз вовремя. Они услышали доносящиеся снизу голоса мужчин, сопровождающих ее мужа. Они пытались затянуть непристойную песенку, но постоянно сбивались из-за хохота.
В дверь не стучали, они вломились в комнату, создавая ужасный шум и пытаясь спеть следующий куплет скабрезной песни. Две женщины поспешно распахнули двери спальни, впуская толпу облаченных в килты весельчаков. Со смехом они вытолкнули вперед лэрда.
— Убирайтесь!
Мужчины в этот раз не спешили послушаться хозяина, а снова громко запели. Некоторые начали энергично размахивать кружками, задавая остальным ритм. Это оказалось удачной мыслью, и они громко допели последние куплеты. Женщинам выбранная ими мелодия не слишком понравилась. Они начали теснить мужчин к дверям, а те начали расхватывать их, уводя с собой. Ула ушла последней, решительно закрыв за собой дверь.
— Чертовы нахалы!
Джемма посмотрела на своего супруга и рассмеялась. Она ничего не могла е собой поделать: Гордон Дуайр оказался мокрым насквозь, с шапочки до сапог. Вода капала со складок его килта, собираясь лужей у его ног. Он бросил на нее недовольный взгляд:
