Джорджетт Хейер - Зов сердец
— О нет! Умоляю вас, только не это!
Он бросился к ней, сжал ее дрожащие руки, которые она умоляюще протянула к нему, и неминуемо запечатлел бы поцелуй на побледневших щеках, если бы в эту минуту в гостиную не вплыла его сестра, по пятам за которой следовал эрл. При звуке хорошо знакомого голоса сводного брата, резко окликнувшего Мартина, пелена, застилавшая его глаза, мгновенно рассеялась. Он круто повернулся, щеки его побагровели от смущения, а в глазах вспыхнул огонь стыда и бешеной ярости.
Марианна смутилась ничуть не меньше. Она стояла, дрожа всем телом и опустив голову, чтобы никто не увидел слез, которые повисли у нее на ресницах. Вырвавшийся у леди Грампаунд удивленный крик: «Ради всего святого, что здесь происходит?!» — отнюдь не разрядил обстановку. Горло Марианны перехватило судорогой, она едва смогла бессвязно пролепетать несколько слов и с благодарностью утопающей вцепилась в протянутую эрлом руку. Тот, поняв смущение девушки, мигом оказался возле нее, но своему обыкновению невозмутимо объявив:
— Я везде искал вас. Уже строятся пары для следующего танца. Мне довелось стать свидетелем прискорбного происшествия, которое произошло с вашим туалетом. Надеюсь, мой брат смог вам услужить?
— О да! Конечно! Так мило с его стороны! — пролепетала Марианна. — Это не имеет никакого значения… Пустяки!
Она тут же проследовала вслед за ним к выходу, но здесь их перехватил лорд Улверстон, который игриво заявил:
— Жер, ну и негодник же ты! Собирался надуть меня, да? Ведь мисс Болдервуд обещала этот танец мне. Ну-ка, руки прочь от нее, злодей!
Он тут же понял, что девушка страшно смущена. Один быстрый взгляд — и виконт смекнул, что причиной ее смущения является не кто иной, как Мартин, и с той готовностью, которая была отчасти свойством его природной доброты, а отчасти — следствием хорошего воспитания, продолжил шутить и смеяться, обвиняя эрла во всевозможных грехах, обещая, что не далее как утром вызовет его на дуэль.
— Нет, нет! — воскликнул Жервез, охотно включившись в игру. — Хорошенькое дело! А как же законы гостеприимства? И если ты настолько потерял голову, что забыл об уважении к хозяину, то уж я, поверь, о своем долге не позабуду!
— Гром и молния, Жер! Мисс Болдервуд, не слушайте этого краснобая! Однажды во Франции он сыграл со мной точно такую же шутку, при этом, не задумываясь, объяснил, почему я не должен быть на него в обиде! Ну пойдемте же! Если не поторопимся, для нас не останется ни одного свободного места!
Эрл передал смущенную Марианну с рук на руки другу, и она с облегчением позволила проводить ее в зал. Как только они исчезли, Жервез повернулся к брату и, смерив его с ног до головы презрительным взглядом, сурово произнес:
— Возьми себя в руки, Мартин, и постарайся хотя бы выглядеть джентльменом! Может быть, подобные манеры и произвели бы впечатление на маскараде в Ковент-Гарден, но в Стэньоне они совершенно неуместны!
— Как ты смеешь?! — вспыхнул Мартин, шагнув к нему. — Какое у тебя право судить о моем поведении?
— Ты забываешься! Меня касается поведение любого, кто живет под моей крышей!
— Да, конечно! Хочешь избавиться от меня, разве не так? Боишься, что, пока я здесь, у тебя нет ни малейшего шанса заполучить Марианну!
— Я бы предпочел, чтобы имя мисс Болдервуд не упоминалось! Довожу до твоего сведения, я не позволю, чтобы моих гостей оскорбляли, тем более, что речь идет о молодой девушке, доверенной нашему попечению. Тебе должно быть стыдно!
А поскольку Мартину и без того было стыдно, последнее замечание заставило его окончательно потерять голову от бешенства. К тому же сестрица, решив, видимо, и дальше испытывать его терпение, произнесла нравоучительным тоном, так похожим на материнский:
— Вынуждена признать, что Сент-Эр абсолютно прав. Такое поведение, мой дорогой брат, нельзя назвать иначе, как недостойным джентльмена. Грампаунду это совсем не понравится.
— Грампаунд может убираться к дьяволу, если ему угодно, а заодно прихватить с собой и тебя, и Сент-Эра! — взревел Мартин.
— Нет, Мартин, не стоит испытывать наше терпение и дальше, — невозмутимо посоветовала сестра. — Лучше попроси прощения у мисс Болдервуд. Я непременно скажу ей, что ты был совершенно пьян.
— Только попробуй! Не вздумай вмешиваться, Луиза, иначе тебе не поздоровится! К твоему сведению, я собираюсь жениться на Марианне!
— Возможно, — сухо кивнул эрл. — Но прежде чем ты привлечешь к ней внимание всего общества, которое она сама, возможно, сочтет нежелательным, советую тебе заручиться согласием ее отца!
— Совершенно верно, — согласилась леди Грампаунд. — Перестань бесноваться, Мартин, Сент-Эр прав. Вот когда Грампаунд делал мне предложение, то он решился поговорить со мной только после того, как убедился, что наш дорогой папа ничего не имеет против. Да и вообще, пока мама со мной не переговорила, я и понятия не имела, что Грампаунд питает ко мне какие-то нежные чувства. Он с таким уважением ко мне относился, что порой мне казалось, будто его больше волнует, что подадут на обед! — Она разразилась добродушным смехом, воскресив в памяти столь волнующие ее воспоминания.
Но единственное, чего Луизе удалось добиться, так это то, что младший брат смерил ее презрительным взглядом с головы до ног. И без того тонкие его губы сжались так, что превратились в тонкую линию, словно кто-то полоснул бритвой у него под носом.
— Уверен, что Грампаунд в подобных обстоятельствах вел себя как подобает, — твердо заявил Жервез. — Но по-моему, на эту тему сказано уже достаточно. Думаю, нам всем следует вернуться в зал для танцев.
— Вот только я еще пока ничего не сказал! — взревел Мартин, обращаясь к нему. — Будь любезен, перестань разговаривать со мной, словно я последний прохвост, собирающийся обольстить Марианну! Это не так, и если ты надеешься, что я намерен на коленях вымаливать у тебя разрешение на ней жениться, то очень ошибаешься!
Тираду Мартина прервало появление Тео, который заглянул в гостиную. Лицо его было удивленным и слегка смущенным. Быстро захлопнув за собой дверь, он воскликнул:
— Жервез! Мартин! Ради бога! Вы так кричите, что слышно в зале! Что случилось?
— Ничего, что бы касалось тебя! — рявкнул Мартин.
— Это все Мартин виноват, — объяснила леди Грампаунд. — Он вел себя просто отвратительно и скоро сам это поймет! И так всегда! А мама так его балует, что Грампаунд всегда говорит — ничего удивительного…
Жервез быстро прервал ее:
— Грампаунд, конечно, на редкость порядочный человек, Луиза, но, думаю, маме совсем не понравится, что он о ней думает. Позволь, Тео проводит тебя в зал! Если мы все вместе тут застрянем, пойдут разговоры.
