Бронвин Скотт - Леди рискует всем
У дверей вестибюля Гриир удивил ее тем, что предложил сесть в ландо. Подал руку, чтобы помочь подняться в экипаж. Мерседес бросила на него вопросительный взгляд.
– Я подумал, будет проще доехать, чем идти пешком, особенно если ты предполагаешь много покупок. – Запрыгнув внутрь, он занял место напротив нее.
– Проще для тебя, – ехидно отозвалась Мерседес. – Если бы мы пошли пешком, тебе пришлось бы нести все пакеты.
Экипаж тронулся, медленно вписываясь в общий поток. Окрыленный ее заигрыванием, Гриир наклонился вперед:
– Значит, я прощен? В Лондоне мы что-нибудь придумаем.
Мерседес улыбнулась и отпустила ему грехи одним коротким «да».
– Хочешь узнать секрет? – Ее глаза плясали, как маленькие серые огоньки. Конечно, он хотел узнать. Как иначе, когда она так смотрела на него? – Я не хочу за покупками. Давай лучше сходим в ботанический сад. – Легкий ветерок игриво качнул ее шляпку, и Мерседес очаровательным жестом подняла руку, чтобы придержать ее.
Путь оказался недолгим. Ботанический сад находился всего в миле от их отеля, и погода, несмотря на небо, затянутое облаками, была мягкой. Тем не менее, к большому удовольствию Гриира, хмурое небо не располагало людей к посещению ботанического сада, и он оказался почти пустым.
Перед ними гостеприимно раскинулся зеленый ухоженный газон, ведущий к четырем оранжереям, в которых выращивали разнообразные растения. Прекрасный способ уйти от суматохи промышленного города.
– Трудно поверить, что такое место находится совсем близко от центра города. – Гриир открыл перед Мерседес дверь в оранжерею с субтропическими растениями, уловив ее изысканный цветочный аромат. Когда она проходила мимо, ее юбки коснулись его ноги.
Она огляделась с выражением восхищенного удивления. Гриир неожиданно почувствовал гордость за то, что первым привел ее сюда, хотя идея принадлежала ей. Он часто забывал о том, что, несмотря на пристрастие к светским развлечениям, Мерседес никогда не покидала Англию. Мерседес наклонилась рассмотреть особенно нежный красный цветок с длинным пестиком, торчащим вверх из самого центра. Он почти в точности повторял внешний вид фаллоса, что не укрылось от ее глаз.
– О-о, вот этот, безусловно, очень оригинален, – воскликнула она с шаловливой улыбкой. – Интересно, как он называется. Очень плохо, что здесь нет табличек с названиями.
– Кажется, мое беглое знакомство с ботаникой наконец может пригодиться, – пошутил Гриир. – Окажись здесь мой учитель, он бы торжествовал. Это антуриум из семейства бромелиевых. – Гриир наклонился к самому уху Мерседес, хотя рядом никого не было, и никто не мог их услышать. – Он также известен как «цветок-мальчик».
Она засмеялась:
– Дальше можно не объяснять. Цветок действительно выглядит очень безнравственно.
У Гриира уже вертелись на языке игривые слова: «Тебе ведь уже не впервой иметь дело с безнравственными вещами, верно?», но после утренней оплошности он предпочел промолчать. Мерседес, очевидно, имела интимную связь до него, но никогда не говорила об этом во время их игры в вопросы и ответы. Это определенно указывало на то, что ситуация вы глядела не менее щекотливо, чем длинный пестик, торчавший из антуриума.
Закончив осмотр субтропических растений, они направились в другие оранжереи, прогулялись по огромным зеленым лужайкам и осмотрели множество кустарников, навевавших воспоминания о доме. Гриир неожиданно для себя стал рассказывать Мерседес про сад его матери и времена, когда учитель водил его по нему, заставляя запоминать названия растений.
– На английском и на латыни? Потрясающе, – смеялась Мерседес.
– Я все равно почти все забыл, – засмеялся Гриир вместе с ней. – А со временем понял, каким оригиналом был мой учитель. Он мог бы рассказать обо всем по книге, но предпочел, чтобы я получил удовольствие, увидев все живьем.
– Судя по рассказу, у твоей матери очень красивый сад. Наш сад тоже создавался садовниками, когда мы переехали в Брайтон. Он, конечно, хорош, но не настолько продуман, как у твоей матери.
Скромное замечание Мерседес обезоруживало. Гриир подумал, что оно очаровало бы его мать. Немногие люди понимали разницу между рукотворными распланированными и дорогими, но стандартными городскими садами, подобно тем, что украшали таунхаусы в Брайтоне.
– Мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Например, сейчас он весь в цвету, – осторожно произнес Гриир, опасаясь, как бы между ними вновь не возникла неловкость.
– Ну, ты же знаешь, что говорят про желания.
Мерседес грустно улыбнулась, Гриир решил не возражать. Вместо этого сказал:
– Впереди есть чайный домик. Может, зайдем туда? Мне кажется, у нас еще много времени до твоей встречи с отцом.
Но мысль о знакомстве Мерседес с его семьей, еще в вестибюле отеля, постепенно превращалась в осязаемую фантазию, которая все чаще будоражила его живой ум. Существовали и другие фантазии, когда он смотрел, как Мерседес уверенными грациозными движениями разливает чай за маленьким столиком. Его мать сказала бы, что она вполне сойдет за леди, но Грииру не хотелось, чтобы Мерседес изображала из себя то, чем не являлась. Она нравилась ему такой, как есть, дерзкой и страстной, красивой и умной.
Сегодняшний день доказал, что его чувство к ней не ограничивалось физической страстью. Очевидно, это случилось уже давно, но он не первый мужчина, ослепленный силой секса. Сегодня Мерседес слушала его рассказы о доме, о саде его матери и уловила более существенный смысл, который он вкладывал в свой рассказ. Как он мог бы представить ее, если бы пришло такое время? Это давало определенную надежду.
– Гриир, я спросила, не претендуешь ли ты на последнюю лепешку? – Мерседес ткнула в него пальцем.
– Предлагаю поделить ее. – Гриир взял лепешку и разломил ее. Части получились неравными, что рассмешило их обоих. От этой простой радости у него заныло сердце. Он никогда не испытывал ничего подобного, никогда. Этотак прекрасно, и он должен найти способ сохранить подобное ощущение. Гриир дрался за Англию и, конечно, сумеет побороться за Мерседес.
Глава 17
Бильярдная выглядела изысканно и современно, позволяя женщинам наблюдать за тем, как играют мужчины. Эксперимент отличался смелостью, хотя его успешность не казалась очевидной. Мерседес подметила, как хорошо одеты все женщины, но в этом прослеживалась некоторая наследственная нескладность, характерная для нуворишей. Платья чрезмерно яркие, драгоценности чрезмерно роскошные. Женщины заметно отличались от рафинированных леди из Бата с их сдержанной элегантностью и богатой родословной. Мужчины выглядели не лучше в полосатых жилетках и ярких сюртуках. Их дороговизна не вызывала сомнений, в отличие от вкуса обладателей. Мерседес хватило одного взгляда на эту публику, что бы безошибочно понять, что задумал отец. Он собирался сыграть в свою излюбленную игру «ощипывание павлинов».
