Джулия Берд - Леди и Волк
У Кэтрин появилось тяжелое предчувствие.
— Ботвелл, — продолжил Марлоу, — поезжай в Даунинг-Кросс и привези сюда Элизабет. Потом отведешь ее к епископу и скажешь, что она колдунья. Оставишь в церкви пожертвование.
— Нет! — Девушка вскрикнула так пронзительно, что Ботвелл остановился. — Это несправедливо. Элизабет ни в чем не виновата!
— Женщина всегда виновата! — со злостью ответил Марлоу. — Это Ева уговорила Адама согрешить! Женщины принесли гибель в этот мир. Они грешны от рождения.
— Ты — единственный, кто позорит имя Бартингэма. — Кэтрин говорила, нисколько не задумываясь о том, что Марлоу может и отомстить. — В тебе нет ни капли благородства, которое есть в твоем брате. Судьба слишком благосклонна к тебе, ты недостоин графского титула. Но жизнь не всегда беспристрастна. И лучшим свидетельством тому была чума.
Ее слова попали в цель. Губы Марлоу шептали проклятья.
— Марлоу, что здесь происходит? — раздался внезапно женский голос.
Все повернулись к двери. На пороге, закутанная в одеяло, стояла Констанция. Ее длинные волосы были распущены по спине. Она удивленно взглянула на Крамера и Европу, с подозрением посмотрела на Ботвелла и, наконец, устремила полный недоумения взор на Марлоу и Кэтрин.
— Что ты здесь делаешь, Марлоу? — испуганно спросила женщина и неуверенно шагнула вперед.
— Неужели ты соскучилась без меня в постели, дорогая? — с сарказмом поинтересовался он. — Не могу сказать, что я у меня сегодня есть настроение для нежностей.
— Почему здесь нет Стефана? — не отступала она.
Кэтрин пыталась привлечь к себе внимание женщины, но злые глаза Констанции были прикованы к Марлоу.
— Стефана нет потому, что он спит. И мне не хотелось бы его тревожить. Я только пытался выяснить у Кэтрин, кто позволил ей дать тебе эти очаровательные травки?
Констанция взглянула на мешочек и, выхватив его из рук Марлоу, прижала к груди, словно любимое дитя.
— Где ты взял это? — прошипела она. — Неужели кто-то из твоих приспешников обыскивал мою комнату?
— Значит, получила это от Кэтрин?
— Нет, — спокойно ответила Констанция. Хладнокровно взглянув на девушку, она добавила: — Эта маленькая эгоистичная дрянь ничего не давала мне.
Кэтрин была настолько увлечена спектаклем, который разыгрывала Констанция, что даже не рассердилась за несправедливые слова. Она наконец поняла, что совсем не знает эту женщину.
— В этом мешочке, — спокойно продолжала Констанция, — я храню засушенные цветы, Марлоу, а не колдовские травы.
От неожиданности он вскочил. Его лицо выражало недоверие и разочарование.
— Засушенные цветы?
— Да. Каждый раз, когда ты дарил мне цветы, — мастерски продолжала играть свою роль Констанция, — я сушила их и хранила в этом мешочке. Как видишь, за пятнадцать лет я смогла собрать совсем немного.
В мерцании свечей Кэтрин рассмотрела в ней то, чего не замечала прежде. Чувство собственного достоинства делало ее лицо почти прекрасным.
— Но они пахнут иначе, чем те, что я дарил тебе, — возразил Марлоу. Он подошел к ней вплотную и зло прошипел: — Если ты покрываешь колдунью, то заплатишь за это.
Женщина тихо потупила взор.
— Ты же знаешь, я никогда не пойду против тебя. Я говорю правду.
Марлоу был настолько разочарован неожиданным вмешательством, что яростно сжал кулаки.
— Мне надоела эта болтовня. — Он повернулся к Кэтрин. — Но я не пожелаю вам спокойной ночи, пока не предупрежу о том, что ждет вас после свадьбы.
Кэтрин напряглась.
— Я вижу, ваши глаза ожесточились! Стефан, конечно же, хвастал своим благородством, не так ли? — Марлоу положил руку на спинку ее стула и почти прошептал: — О том, что наша мать его не любит, а меня боготворит? И вы умираете от жалости к нему, как все женщины, которые были у него до вас? Может быть, он говорил вам о любви и чести? Так знайте, что он всегда с легкостью произносил красивые слова!
Кэтрин онемела. Она не понимала, откуда Марлоу мог знать, о чем рассказывал Стефан? Ее уверенность пошатнулась.
Европа видела, что Кэтрин нуждается в помощи, но ее слова заглушила огромная рука Крамера. Констанция нервно вздрогнула.
— Вы будете это отрицать? — настаивал Марлоу, все больше возбуждаясь. Его слова, казалось, царапали нежную кожу девушки.
Кэтрин молча кусала губы. Боясь посмотреть Марлоу в глаза, она терла на халате маленькое пятнышко.
— Конечно же, ты не станешь этого отрицать! — продолжал Марлоу. — Не стоит обманываться философскими бреднями моего братца. Я слышал его любовные клятвы, после которых он тут же отправился во Францию, где развратничал с двумя или тремя шлюхами одновременно.
— Держись, Кэтрин! — убитым голосом сказала Констанция.
Марлоу не обратил никакого внимания не жену, он наслаждался достигнутой целью. Он видел, как роза увядает, и продолжал:
— Он не любит тебя и вообще не знает, что такое любовь. Ему лишь нравится облекать все в красивые формы и слова. Единственное, чем я отличаюсь от него, что не болтаю о таких понятиях, как верность и любовь. И в этом я честен.
Проследив за полетом ястреба, Марлоу подошел к девушке и крепко обнял ее. Кэтрин качало от головокружения, и все попытки оттолкнуть его были тщетны.
— Кэтрин, — настойчиво прошептала Констанция, не думая об унижении, которому подвергал ее муж. — Помни, без этого — мы ничто.
Марлоу не понял скрытого смысла этой фразы.
Забыв об оскорблениях, которые нанесла ему девушка, он смотрел на нее с вожделением. Он приник к ее рту и настойчиво пытался раздвинуть языком ее губы.
Изо все сил Кэтрин отталкивала его, но Марлоу не отпускал ее. Его не интересовала ни ее честь, ни добродетель, ни оскорбленное достоинство жены. Когда Кэтрин начала задыхаться, у нее не было другого выхода, как укусить его. На его губах показалась кровь.
— Ты — дьявол! — взревел Марлоу, схватившись за рот. — Ты укусила меня! Такого не позволяли себе даже французские шлюхи! Я не прощу тебе, девка, такого неуважения ко мне! Скоро ты узнаешь, кто хозяин этого замка, и будешь ползать на коленях, моля о прощении.
С этими словами он толкнул девушку на пол. Желая помочь, Констанция опустилась возле нее на колени.
— Лорд Марлоу! — Под арочным сводом Грейт Холла стоял Рамси. Его лицо было искажено маской ужаса. Рука лежала на рукояти меча. За его спиной стояли несколько вооруженных солдат. — Что здесь происходит? Ваш отец при смерти! Вы позорите его честь.
Марлоу отступил.
Стефан вбежал в Грейт Холл через несколько мгновений. Его грудь была обнажена, а на плечах висел наспех накинутый плащ. Он смотрел на открывшуюся ему сцену и не верил своим глазам. Каждый мускул его тела вздрогнул и напрягся, глаза зажглись неистовой яростью.
