Джулия Берд - Леди и Волк
Кэтрин, едва дыша, увидела, как всегда веселое лицо Европы заливается пурпурным цветом.
— Клянусь любовью к Господу нашему, Христу, что не знаю, чью желчь ты пил в детстве, Марлоу. Я всегда стремилась быть беспристрастной к тебе, но не более того. У тебя пока нет прав вести себя здесь подобным образом.
— Твой болтливый рот способен еще на что-нибудь, кроме, как сотрясать воздух? — усмехнулся Марлоу, довольный своим остроумием. — Нет, по моим меркам ты слишком стара и вся в морщинах. Иди спать, Европа, ты утомила меня.
— Пойдемте, миледи, — сказала Европа, еле сдерживая ярость, — я вернусь в спальню только с вами вместе.
— Нет, — вскричал Марлоу, разъярившись не на шутку. — Ботвелл, приведи миледи ко мне. Крамер, закрой рот этой надоедливой болтунье, — приказал он солдатам.
— Стефан узнает об этом, Марлоу. И, как только это случится, твоя кровь окажется на его мече. — Европа разрыдалась от бессилия.
— В конце концов, всем хорошо известно, как Стефан обычно пользуется своим мечом, — самодовольно произнес Марлоу.
Когда девушка остановилась в нескольких шагах от него, он пододвинул ей стул.
Кэтрин сидела неподвижно. Несмотря на кипевшую внутри ненависть и страх, ей было приятно сидеть у теплого очага. Каменный пол казался ей горячим по сравнению с ледяными туфлями, и она позволила себе ступить босыми ногами на горячие камни, хотя руки по-прежнему были сжаты в маленькие кулачки.
— Что заставило вас вызвать меня, лорд Марлоу? Я, молодая и наивная девушка, пришла сюда по прихоти такого благородного человека, как вы. Однако теперь у меня достаточно причин, чтобы сожалеть об этом. Ваше поведение непристойно. И я молю Бога, чтобы графиня не узнала об этом. Моя честь не запятнана позором. Я и впредь собираюсь беречь ее, и не желаю, чтобы слуги перешептывались об этой ночной встрече.
Сцепив театральным жестом руки в замок, Марлоу с нарочитым восхищением изрек:
— Очень красиво сказано, Кэтрин. Твое негодование впечатляет, но еще большее впечатление на меня производят твои волосы.
Говоря это, он неожиданно схватил прядь ее волос и намотал ее на руку. По его красивому лицу блуждала отрешенная улыбка, видно, он выпил слишком много медового вина. Хотя Марлоу вызывал у нее отвращение, она не могла не заметить его сходства со Стефаном — такие же ярко-голубые глаза и высокие скулы. Но как различны были их души!.. Когда Стефан не иронизировал, то излучал силу. От Марлоу же исходило безумие, сдерживаемое только необходимостью создавать видимость благородства и самообладания.
— Какой необычный цвет волос, — мягко произнес он, касаясь пальцами ее шеи.
Европа не выдержала.
— Убери свои руки, негодяй, — закричала она, пока Крамер рукой не закрыл ей рот.
— Не смей прикасаться ко мне, — прошептала Кэтрин, вставая.
— Конечно же, я не буду прикасаться к тебе. — Марлоу облокотился на спинку стула и вытянул ноги, возложив их на гончую. — Оставьте нас! — Приказал он рыцарям.
Те кивнули и, напевая какую-то непристойную песенку, покинули комнату.
— Ну, что ж. Теперь мы одни. А Крамер и Ботвелл для меня, как братья. Намного ближе, чем Стефан. Они ничего никогда не расскажут, так что можно их не бояться. А пригласил я тебя для того, чтобы не поставить в затруднительное положение при жене и Стефане.
Серьезные нотки в его голосе насторожили девушку.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
Марлоу потер руки и причмокнул губами, словно подыскивал слова.
— Я крайне озабочен твоими поступками. И хотя именно отец выбрал тебя в жены Стефану, но графом скоро стану я. Поэтому я обязан внимательно проверить каждого, кто желает стать членом нашей семьи.
Чувствуя изнеможение, Кэтрин встала. Ей стало скучно. Она равнодушно взглянула на Марлоу, зеленые глаза смотрели безразлично.
— Значит вы пригласили меня, чтобы обсудить мою родословную? Я по-прежнему дочь барона. И, надеюсь, это очевидно для всех. Я не стыжусь своего происхождения, а, естественно, горжусь им. Благородство, лорд Марлоу, приходит не с титулом, оно живет в душе человека.
Выпад Кэтрин не остался незамеченным. Марлоу помолчал, а затем улыбнулся одним ртом. Глаза его оставались грустными.
— Я вижу, ты наслушалась возвышенной философии моего братца. Мы это немедленно сообщим куда следует. Но кое-что беспокоит меня намного больше.
Марлоу подошел к столу и схватил в руки небольшой сверток, которого Кэтрин не заметила раньше. При этом его движения были настолько неосторожны, что он уронил на пол кубок с медом. Подбрасывая в руке кожаный мешочек, он холодно спросил:
— Знаком ли вам эта вещица, миледи?
Это был мешочек с травами, который она дала Констанции. Девушка сжала губы и снова села. Это был удар. Неужели Констанция успела все разболтать? Кэтрин не столько испугалась угроз Марлоу, сколько была огорчена предательством женщины. Ей уже казалось, что тонкая нить взаимопонимания протянулась между ними. Но, видимо, она обманулась в своих ожиданиях.
— Что означает ваше молчание, да или нет? — продолжал Марлоу. — Вы знаете, что за колдовство людей сжигают на кострах?
— Какое же здесь колдовство? — рассмеялась девушка, иронически нахмурив брови.
— В этом мешочке травы, запах и вкус которых мне не знаком. Я опасаюсь, это колдовская смесь.
— Разве я нахожусь на судебном разбирательстве? — парировала Кэтрин.
— Конечно же, нет. — Марлоу лениво растянулся на стуле. — Однако колдовство — это ересь.
— Инквизиция не осмелилась прийти в нашу страну. Уж не собираетесь ли вы выступить как ее представитель?
— Я думаю, в этом нет необходимости. Наш мудрый архиепископ позволил инквизиции действовать в Англии, и теперь наши епископы могут вести свое собственное расследование. Колдовство — самое страшное преступление перед Богом.
— Я не колдунья, — сказала девушка. Беседа принимала неожиданный поворот. Кэтрин и не думала, что когда-либо придется защищаться от столь нелепых обвинений. Мир на самом деле сошел с ума после чумы.
— Значит, вы отрицаете, что дали эти травы моей жене? — В его глазах горела ярость.
Кэтрин беспомощно взглянула на Европу, но женщина ничем не могла помочь. Ее рот был по-прежнему зажат рукой Крамера. В глазах горел огонь ненависти. Единственное, что она смогла, так это отрицательно покачать головой.
— Если не вы сделали это, то кто же? Элизабет? — Марлоу многозначительно взглянул на Кэтрин. — Я слышал, вы недавно ездили к ней. Уже давно поговаривали, что Элизабет колдунья.
У Кэтрин появилось тяжелое предчувствие.
