Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
— Согласен с тем, чтобы никого не убивать, убийством или нет, — встрял Розье. — Когда мы выберемся из этой заварухи… То есть, если мы выберемся, официальный запрос Министерства доберётся до самой сути произошедшего, особенно если несчастные случаи будут отчётливо связаны. Я не хочу, чтобы меня заперли в комнате с судебным легилиментом и заставили признать, что смерть волшебника была самым удобным способом избавиться от препятствия. Мы все знаем, что это логичное решение для человека в катастрофических обстоятельствах. Но во имя сохранения цивилизованного общества я понимаю, что подобные вещи никогда нельзя признавать публично. Мы не варвары. Мы британцы — у нас есть стандарты.
— Давайте вернёмся к теме, — сказала Гермиона. — Методы нейтрализации жертв Империуса без летального исхода.
— Всё это время я призывал Жалящие заклинания, но это рискованно, — сказал Трэверс. — Если кто-то взорвёт инфернала рядом с аврорами, взрывная сила не станет разделять. Я бы предпочёл не поджигать кого-то, кто через несколько недель будет моим начальником. Их разумы подавлены, но смею вас заверить, их тела без проблем чувствуют боль.
— И что нам теперь делать? С инферналами разобрались, но авроры доставят проблем, — сказал Эйвери, слушая с края платформы, и поверхность под их ногами издала зловещий гул. Он нервно посмотрел на Гермиону. — Мои лучшие заклинания смертоносные!
— Кажется, у меня есть идея, — сказала Гермиона. — Но вам нужно следовать моим инструкциям…
Они использовали форму платформы-рыболовного пирса самым выгодным образом.
Работая сообща, они призывали заклинания, чтобы одного за другим вытаскивать авроров за их форменные мантии прямиком из бушующей и ревущей волны инферналов. Оказавшись на платформе, авроров разоружали, парализовывали и проверяли их карманы на предмет магических артефактов, которые можно использовать против их захватчиков. Зелья, засапожники или зачарованные безделушки. Нотт обратил внимание на прóклятое кольцо «последней надежды» на пальце одного из авроров и сказал: «Хорошее качество изготовления, похоже на реликвию. Что ж, не откажусь». А затем оно улетело во внутренний карман его сумки. Гермиона приказала Эйвери прижать аврора за плечи и как следует приложить руку к его лбу, а затем тихо извинилась, разомкнула его веки и наложила проклятие полной парализации.
— Петрификус Тоталус, — произнесла она на лежащее ничком тело.
— Ты уверена, что это сработает? — нервно спросил Трэверс. — Никогда раньше не слышал о такой технике.
— Э-э, это не совсем законно, — ответила Гермиона, которая прекрасно понимала, что получение разрешения на эксперименты на людях прошло большой путь по устранению юридических и моральных препятствий. Но юридически допустимое отпущение грехов было роскошью, которую сейчас она не могла себе позволить. — Я видела, как это испытывали на животных, поэтому знаю, что технически это работает. Просто помни, что я бы даже не предлагала этого, если бы не серьёзна необходимость, ладно?
— Конечно, — сказал Нотт. — Ты полностью прощена, если цель оправдывает средства.
— Ты не помогаешь, — многозначительно ответила Гермиона Нотту. Она колебалась, уже занеся палочку для движения. — Когда ты — в смысле, Зелёный Рыцарь — призывал Патронуса в темноте зала суда Министерства, могли ли авроры это почувствовать? Я читала интервью с ними в газете на следующий день, но кто знает, насколько можно верить «Ежедневному пророку» на слово.
— Даже слепой может сказать, когда призван Патронус, — сказал Нотт. — Магия души пронизывает мир за пределами познаний простой смертной плоти.
— А человек без сознания может почувствовать? — спросила Гермиона.
Нотт ущипнул себя за переносицу:
— Слушай, Грейнджер, когда ты подучишь греческий, я одолжу тебе «Федон» из своей библиотеки. Бесплатно, никаких обменов. Волшебники тысячелетия знали древние истины души и тела. «Коль скоро душа и тело существуют вместе, природа повелевает телу быть в рабстве и в подчинении, душе — властвовать и господствовать. В соответствии с этим, какое из этих двух начал представляется тебе похожим на божественное и какое на смертное? Не кажется ли тебе, что божественное предназначено природою властвовать и руководить, смертное — быть в подчинении и рабстве?» — из диалога Сократа и Кебета.{?}[(прим. автора) «Федон» Платона, 360 г. до н. э. — пример «сократического диалога», в котором герой Сократ и вспомогательный состав представляют философские аргументы в виде серии вопросов и ответов. В диалоге «Федона» речь идёт о душах и призраках.] Точнее, из сократовского диалога меня, мастера, с тобой, учеником.
— Я лишь пытаюсь удостовериться, что случайно никого не раню. Я стараюсь помочь! — огрызнулась Гермиона. Повернувшись к Трэверсу, она сказала: — Пожалуйста, убедись, что ничто меня не прервёт. Я не смогу разговаривать или услышать что-либо сказанное тобой, пока занята этим. Помни, что мистер Уилкс сказал о доверии своему партнёру — я рассчитываю, что вы все убережёте меня, — затем она посмотрела в пустые, затуманенные глаза аврора и расправила плечи, вспомнив многие прошлые уроки, которые вели её по пути к этому непредвиденному исходу.
Со вспышкой сожаления на поверхность всплыли воспоминания о Роджере Тиндалле… и со вспышкой уверенности.
Распознание языка, принятие решений, слуховая память, визуальная память, краткосрочные и долгосрочные воспоминания. Каждое из свойств соотносилось с узором взмаха палочкой над определённой частью человеческого черепа. Она наколдовала образец, чтобы заменить воспоминания на созданные ею. И она знала, что может сделать это снова.
— Возможно, Вы всё ещё здесь, но не можете ничего сказать, — произнесла она, приглаживая потемневшие от пота волосы аврора. — Знайте, я искренне извиняюсь за это. Империо.
Пока она призывала заклинание, на свободу вырвалось ещё одно воспоминание из заботливо расставленной библиотеки её разума.
— До меня дошли слухи, что министр Гриндевальд наложил заклятие Империус на своих политических оппонентов, тех, конечно, кто был более полезен, и теперь они содержатся под, как он это называет, «домашним арестом»…
— Означает ли, — спросила Гермиона из прошлого, — что один человек может обратить заклятие Империуса, если наложит более сильное взамен? Тогда вы сможете исцелять жертв, попавших под контроль, без необходимости выслеживать первоначального заклинателя… И убивать его, я полагаю. Будет лучше, если никому не придется никого убивать.{?}[гл. 17]
С тех пор Гермиона узнала больше об основах магии и заметила, что в каждом правиле существуют ограниченные исключения. Волшебники, в целом, не были глупцами. Некоторые магические дисциплины существовали, чтобы разрабатывать эти исключения до предела: мастера магического зачаровывания, известные как «разрушители проклятий», которые зарабатывали на жизнь разгромом оберегов древних могил; профессиональные дуэлисты, которые должны были следовать определённому списку заклятий, но им позволяли накладывать их так, как они пожелают. Это были узкие области, ведь среднестатистический волшебник обычно тяготел к новизне, изобретению новых конфигураций пиротехники или чудаковатым кондитерским изделиям. Создание адаптации существующей работы было не столь престижно, и учёная сторона Гермионы отметила, что это давало большое профессиональное преимущество — как тайная техника ведения дуэли — умный волшебник или ведьма едва ли начнут предавать эти знания общему достоянию.
Но пять лет назад Гермиона бы рассмеялась над своими нынешними попытками логически обосновать — так эмпирически, насколько ей под силу, — природу души, и как лучше всего использовать её свойства. Но разве это не магия? В магловском мире существование души — теологическая дискуссия о святом духе, который Бог вдохнул в этот мир. В этом мире душа была обоснована: Гермиона видела её форму, касалась её собственными руками и призывала её к своему присутствию, когда ей требовались её умения.
