Мишель Моран - Избранница Наполеона
Советники Наполеона поворачиваются ко мне, но я лишаюсь дара речи. Полина же восклицает:
— Римским королем?! Но Рим должен принадлежать мне!
— Это кто так решил? — встревает Каролина.
— Я имею право! — настаивает Полина. — Я княгиня Боргезе.
— А он — император Франции!
— Ты не можешь так поступить! — Полина вскакивает, и внезапно все начинают спорить.
— Тишина! — кричит Наполеон, но женщины галдят громче. — А ну, тихо! — гремит он, и в кабинете воцаряется тишина. — Я принял решение. Оно окончательное.
Я смотрю на Полину. Как и ее камергер, она вся в белом, от тонкого муслинового платья до мелкого жемчуга, украшающего ее волосы. Она открывает белую сумочку, достает платок и театрально рыдает в него.
— Своих детей он любит больше, чем меня, — жалуется она. — Я знала, что так оно и будет.
— Это всего лишь титул, — успокаивает королева-мать. Но Полина в ответ награждает ее ледяным взором.
— О каких детях, собственно, идет речь? — недоумевает Каролина. — Если на талии нашей императрицы и есть жирок, то только тот, что она привезла с собой из Австрии!
Министры отводят глаза, а Наполеон наступает на сестер с видом дрессировщика, усмиряющего зверей, способных в мгновение ока его проглотить.
— Ступайте! — приказывает он.
Полина прижимает платок к груди, и Поль выводит женскую часть семейства Бонапартов из кабинета. Когда дверь за ними закрывается и цирковое представление окончено, Наполеон подходит ко мне и берет двумя руками за подбородок.
— У нас обязательно будет ребенок, — говорит он с непривычной для себя нежностью. — Может быть, он уже сейчас где-то там подрастает.
Но я-то знаю, что с апреля, когда была наша свадьба, ничего не изменилось.
— Да.
— А когда он родится, то станет известен всему миру как Римский король!
Министры хлопают.
— В зале Госсовета тебя ожидает сюрприз, — сообщает Наполеон. — Твой отец прислал генерала Нейпперга, он привез кое-что, что ты забыла дома.
И хотя ответ мне известен, я не могу удержаться от вопроса:
— Зиги?
Наполеон загадочно улыбается.
— Давай сходим посмотрим.
Он подает мне руку, и все поднимаются. Двое стражников распахивают створки дверей.
— Генерал проделал большой путь, чтобы доставить этот груз, — замечает Наполеон. — Каролина мне сказала, ты с ним знакома.
Я чувствую, как от лица отхлынула кровь.
— Да. Он очень близкий друг отца.
— И твой. — Интересно, что она ему наговорила.
— Австрийский двор маленький, — осторожно говорю я. — Мы все друг друга знаем. Кроме того, мы с ним были знакомы еще детьми.
Он пытливо смотрит на меня, а я надеюсь, что ложь не написана у меня на лице. Потом он протягивает руку и щиплет мне зад.
— Пышечка моя. — Он щиплет снова. — Сладенькая и невинная, как голубка. Если бы мои министры понимали, в чем их счастье, — громко произносит он, — то все бы ехали за женами в Австрию. — Интересно, первую жену он тоже так унижал? — Готова? — победно вопрошает он.
Мы уже возле зала заседаний Госсовета. Это правда. Граф Адам фон Нейпперг прибыл. Не с огромным войском, способным сокрушить Наполеона, но он здесь, как и обещал. Я стою перед дверью и смотрю вверх, чтобы не капали слезы, затем утвердительно киваю. Он открывает дверь, и ко мне летит комок шерсти.
— Зиги! — кричу я. Мой спаниель вне себя от счастья, он вытанцовывает у моих ног, опрокидывается на спину, демонстрируя свой живот, и лаем просится на руки. Я сгребаю его обеими руками и крепко прижимаю к груди. — Зиги. — Я вдыхаю его запах. Лаванда. Так пахнут одеяла у нас дома.
— Ваше величество, — произносит знакомый голос.
Я смотрю в дальнюю часть синего с красным зала, откуда он донесся. Рядом с камином стоит он, одетый во все черное, от начищенных сапог до мундира с золотым кантом. И шелковая повязка у него на глазу тоже черная.
— Граф Нейпперг. — Мое первое желание — броситься к нему, прижаться к его груди щекой в знак благодарности. Но я сдерживаю дыхание и усилием воли заставляю себя медленно направиться в его сторону. — Благодарю, что приехали во Францию, — говорю я, — и привезли Зиги. — Наполеон кашляет, и я понимаю, что он стоит рядом со мной. — Это… это император.
Адам кланяется по всем правилам придворного этикета, а Наполеон царственно кивает.
— Добро пожаловать в Фонтенбло. И спасибо, что привезли моей жене этот подарок.
Я точно знаю, что сейчас думает Адам. Зиги — никакой не подарок. Он принадлежал мне задолго до знакомства с Наполеоном, и его появление в Фонтенбло вовсе не сюрприз; это должно было случиться четыре месяца назад.
— Я проделал это путешествие с удовольствием, — отвечает Адам. — Ее величество в Австрии очень любят, и эта поездка — самое малое из того, что можно сделать ради ее удовольствия.
Наполеон криво улыбается и тянется погладить Зиги, но тут мой спаниель издает низкое, сердитое рычание.
— Зиги! — восклицаю я, а он поднимает лай. — Зиги, тихо! — Я растерянно смотрю на Наполеона. — Такое с ним впервые.
Он разводит руками.
— Ох, уж эти австрийцы… — говорит он. — Никак их не угомонить.
Министры дружно смеются, и даже Адам выдавливает из себя грустную улыбку.
— Тридцать лет назад на этом самом месте стояла наша несчастная тетушка Мария-Антуанетта. И вот, пожалуйста… — Наполеон обводит рукой зал Госсовета с его богато украшенным мраморным камином и низко висящими канделябрами. — Внучатая племянница нашей незадачливой габсбургской королевы и император Франции. А в скором времени династия продолжится.
Адам смотрит на меня.
— Ее величество беременны? — спрашивает он.
Наполеон обнимает меня за талию.
— Можете сообщить ее отцу, что наследник определенно на подходе. — Он потирает мне живот, а я отворачиваюсь, не в силах вынести взгляда Адама. — Мне не впервой это видеть. — Он смотрит на Зиги. — Что это за порода? — интересуется он.
— Веронезе еще триста лет назад рисовал той-спаниелей, — говорит Адам. — Вы, должно быть, видели эту его картину. Порода не самая распространенная.
Наполеон хмурится, и я понимаю, что он никогда не слышал про Веронезе.
— Что ж, уверен, что Обри обрадуется новому другу, — сухо произносит он. Потом поворачивается ко мне. — Поболтайте пока. Обменяйтесь новостями. Ужинать будем через час.
Он вместе с министрами отходит в дальний угол зала, и я остаюсь наедине с Адамом.
— Спасибо, что приехал, — повторяю я.
— Как и обещал, ваше величество.
