Кинли Макгрегор - Пират моей мечты
Но высказать это вслух он не решился. Она могла бы воспринять это как своего рода обещание с его стороны. Ведь она неисправимая мечтательница и склонна принимать желаемое за действительное. И всякий раз, как ее фантазии разбиваются о суровую реальность, это ранит ее нежную душу. Поэтому он скорее откусит себе язык, чем неосторожным словом подаст ей ложную надежду.
Он уже однажды совершил такую ошибку. И довольно. Морган Дрейк не из тех людей, кто дважды повторяет один и тот же промах.
В отличие от Серенити он был реалистом до мозга костей. От мечтаний и фантазий ему пришлось отрешиться еще в далеком детстве.
Но несмотря на все эти здравые соображения, он с легким вздохом сожаления провел тыльной стороной ладони по ее нежной щеке. Ведь если бы обстоятельства сложились иначе… И если бы он был иным…
— Так, значит, вы даете мне слово, что никому и никогда не раскроете мою тайну? — спросил он, чтобы переменить тему. — Я могу на вас положиться?
Серенити склонила голову и с плутоватой улыбкой кивнула:
— Но взамен вы должны кое-что мне пообещать. Моргану не оставалось ничего иного, как спросить:
— Что именно?
— Обещайте, что поможете мне взобраться в «воронье гнездо».
Глава 10
— Что?! — Морган не верил своим ушам.
— Вы меня прекрасно слышали, капитан Дрейк, — ответила Серенити, отводя его руку. — Я никому не открою вашу тайну, но за это вы мне поможете взобраться в «воронье гнездо».
Морган, поняв, что она не шутит, оглушительно расхохотался:
— Но как вам такое в голову пришло?! И что же будет дальше? Того и гляди, вы потребуете, чтобы я уступил вам пост капитана. А еще чуть погодя объявите себя президентом колоний.
Серенити сощурилась и воинственно подняла подбородок:
— Надо ли мне напоминать вам, капитан, что некоторые женщины ходили под парусами наравне с мужчинами? Разве вам не известно, что Энн Бонни и Мэри Рид сражались как настоящие герои? Их арестовали вместе с Калико Джеком. И Энн Бонни, навещая его в тюрьме, сказала: «Ты сражался как лев, так разве пристало тебе умирать как собаке?»
Морган согнулся пополам от смеха и с трудом выдавил из себя:
— Боже, где вы наслушались такой чепухи?
— Я это вычитала в одной книге из библиотеки отца, — с достоинством ответила она.
Морган улыбнулся с видом превосходства, и ладони Серенити невольно сжались в кулаки, так ей стало досадно.
— Знаете, — все еще продолжая усмехаться, сказал он, — Бога ради, не рассказывайте этого жене Джейка, если вам доведется ее встретить. Она особа горячая и, того и гляди, перережет вам горло за такие слова.
Серенити растерянно пожала плечами:
— Но почему?
— Она, представьте, доводится им внучкой и терпеть не может, когда кто-либо пересказывает всякие небылицы о ее почтенных предках.
Тут он снова прыснул со смеху, но через миг лицо его стало серьезным. Кашлянув, он негромко произнес:
— Но я не могу не признать, что отчасти вы правы: некоторые женщины, переодевшись в мужское платье, служили на кораблях матросами.
Серенити торжествующе улыбнулась и собралась было что-то добавить, но он остановил ее властным взмахом руки и продолжил:
— Но все они не были леди из хороших семейств, получившими приличное образование. Отнюдь. Это сплошь проститутки из портовых борделей или служанки из таверн. Неужто вы возмечтали добавить и свое имя к списку этих «почтенных» особ?
Серенити со вздохом подошла к окну и посмотрела на волны. Она набрала полную грудь соленого воздуха и с тоской подумала, что, как и всегда, дала себя увлечь несбыточным мечтам.
Повернувшись к нему, она вдруг решительно высказала все то, что давно ее тяготило:
— Вы не представляете себе, капитан Дрейк, что значит быть женщиной. Представьте, каково это, когда вам всю жизнь повторяют, что любые ваши желания вздор, потому что вы существо совершенно бесполезное и годитесь только как инструмент для продолжения рода. Начиналось все с вещей самых что ни на есть простых. «Не лазай по деревьям. Ведь ты девочка. Стыдись! Леди так себя не ведут. Не бегай так быстро, это не приличествует леди». Потом запреты стали распространяться на чувства и мысли. «Не повышай голоса. Не будь столь откровенна в высказываниях, не произноси вслух то, о чем думаешь. Не смейся слишком громко, не ешь помногу, не смей стричь волосы, не носи этот цвет». — Глаза ее наполнились слезами. — Вся моя жизнь — сплошная череда запретов.
Морган с непритворным сочувствием смотрел на ее печально поникшую голову. Ветер шевелил завитки каштановых волос на ее шее. Она казалась ему в этот миг такой беззащитной, совершенно потерянной.
Нет, он с трудом себе представлял, каково это — все время жаждать чего-то недоступного, ежеминутно выслушивать замечания, подчиняться запретам. Совершив побег с британского военного судна, он стал хозяином собственной судьбы и с тех пор никому не давал отчета в своих действиях. Быть свободным стало для него столь же естественно, как дышать.
— А теперь, — печально прибавила Серенити, — я слишком стара даже для того, чтобы стать родильной машиной.
Он едва расслышал ее негромкий шепот. И тотчас же подошел к ней и дотронулся до ее шелковистых волос.
Она взглянула на него через плечо с непередаваемым выражением печали и тихо вздохнула:
— Поймите, я хочу узнать наконец, какая она — свобода. Мне хочется взобраться вверх по реям и посмотреть на море из «вороньего гнезда».
— Вы сошли с ума.
— Этого нельзя исключать, — сухо проговорила она, снова становясь той невозмутимой и самоуверенной особой, какой он привык ее видеть. — Но таково мое условие. Ваше право принять его или отвергнуть.
Морган с улыбкой возразил:
— Вам ли ставить мне условия, мисс Джеймс? Ведь мы находимся в неравном положении. Я могу выбросить вас за борт на корм акулам, и ни одна живая душа об этом не узнает.
— Вообще-то да, — кивнула Серенити. — Но если бы вам самому не претила такая чудовищная расправа над беззащитной женщиной, вы давно бы уже это проделали. Позвольте напомнить вам собственные ваши слова: вы никогда не поднимали руку на безоружных.
— Черт побери! — усмехнулся Морган. — Хорошая у вас память, Серенити.
Она пожала плечами и деловито осведомилась:
— Ну так как же?
В этот миг у него мелькнула мысль, уж не спятил ли, чего доброго, и он сам. Возможно, ему пора на одну из коек в Бедламе.
— Ладно, ваша взяла. Но имейте в виду, я не дам вам никаких поблажек. Сами взберетесь на мачту, я только немного вас подстрахую.
— О большем я вас и не прошу.
— Никакого снисхождения.
Она гордо выпрямила спину и согласно кивнула:
