Энн Бэрбор - Возвращение лорда Гленрейвена
– О, Роза, представляю, как тебе было тяжело…
Роза протестующе подняла руку и ласково улыбнулась:
– Не так тяжело, как могло бы быть. Мне не сложно было подчиняться, ему ли, папе ли… – Она взяла Клавдию за руку. – Знаешь, я всегда завидовала твоей независимости.
Клавдия открыла рот от удивления.
– Я всегда считала, что ты первая осуждаешь меня!
– Я действительно осуждала – только в этом случае я могла верить, что недостаток силы духа – это моя добродетель.
– Роза, Роза… – Клавдия одарила сестру открытой доброй улыбкой. – Я так часто злилась на тебя. Но твоему чувству такта всегда можно было позавидовать. – Она звонко рассмеялась. – Возможно, если бы у мамы с папой была только одна дочь, она наверняка соединила бы в себе черты уступчивости и индивидуальности. И, может быть, в конечном итоге она была бы счастливее нас.
В глазах Розы зажегся озорной огонек.
– Могу сказать, сестра, что сейчас я считаю себя гораздо счастливее, чем несколько дней назад. Когда Томас уехал домой, я вдруг стала его уважать. И, главное, он стал уважать меня гораздо больше, чем я могла предположить. Знаешь, – продолжила она доверительным тоном, – в сущности, он не такой уж плохой человек, хотя, конечно, то, что он затеял против тебя, – низость… Но… ты считаешь, что он действовал только ради собственной выгоды, а я уверена, что у него и в мыслях не было отвоевывать Рейвенкрофт исключительно для себя. Мне кажется, он просто не мог смириться с тем, что таким большим поместьем управляет женщина. Он не мог смотреть на женщину, которая сама распоряжается своей жизнью. Понимаешь, он считал, что под его руководством тебе будет лучше.
Клавдия засмеялась:
– Может, ты и права. У Томаса действительно есть большие задатки управляющего. – Она опустила глаза, подыскивая другую тему для разговора. – Как Джордж? Когда я видела его вчера, он яростно противился усилиям сиделки удержать его в постели.
Роза рассмеялась:
– Кажется, все действительно близится к концу. Я позволила ему брать Рампли – это его щенок – к себе в комнату. Не знаю, правильно ли это. Животное производит столько же шума, сколько сам Джордж, а когда к ним присоединяется еще и Горация, это переходит все допустимые границы. – Она посмотрела на сестру. – Не беспокойся, на днях я уеду из Рейвенкрофта.
– Я совсем не имела в виду…
– Все в порядке, – перебила Роза. – Возможно, когда мы увидимся в следующий раз, нам будет уже не так неловко говорить друг с другом. Хотя сейчас мне очень не хочется оставлять тебя в такой двусмысленной ситуации.
– Прости, пожалуйста…
– Думаю, когда соседям станет известно, что ты живешь под одной крышей с лордом Гленрейвеном, ты будешь чувствовать себя не очень удобно.
Клавдия вскипела. Очевидно, признание Розы, что у нее не хватит силы духа, к данной ситуации не относится!
– Я не живу с ним под одной крышей! И, кроме того, присутствие тети Августы не даст повода для кривотолков.
Роза посмотрела на нее, снисходительно улыбнулась, но ничего не сказала.
«Конечно, – размышляла Клавдия вечером того же дня, – невозможно преодолеть многолетнее отчуждение за одну встречу». Но сейчас они с Розой стали гораздо лучше понимать друг друга и есть надежда, что в будущем станут по-настоящему близки.
Она тихонько вздохнула. Ее мысли снова вернулись к Джему. Их отношения по-прежнему оставались натянутыми, и ей плохо удавалось убедить себя в том, что это к лучшему.
Однажды за завтраком мисс Мелкшам рассказала о том, что молодой владелец замка практически не отдыхает, все дни напролет занимаясь благоустройством поместья.
– Вчера, например, он проделал путь до Коттерборо только для того, чтобы поговорить со старым мистером Чилфердом о разведении овец.
– Да, – задумчиво произнесла Клавдия, – он собирается разводить ту новую породу, о которой мы с ним говорили. Меринос – так она называется. Интересно, собирается ли Гленрейвен заменить на нее всех наших… всех своих старых овец.
– Не знаю. Разве он тебе об этом не говорил?
– Конечно, нет, – несколько раздраженно ответила Клавдия. – С какой стати ему говорить мне об этом. Я, в конце концов, не более чем его помощник, и он не считает нужным говорить со мной о чем-то, что не связано с работой на конюшне.
– М-м… Наверное, это правильно, – сказала мисс Мелкшам без особой уверенности. Тетушка внимательно посмотрел на племянницу. – Вы с милордом, случайно, не поссорились?
Клавдия попыталась рассмеяться, что, впрочем, ей плохо удалось.
– Видишь ли, тетушка, у нас с лордом Гленрейвеном чисто деловые отношения, и меня это вполне устраивает.
– Понятно, – задумчиво отозвалась мисс Мелкшам и почти тотчас же вышла, шурша своими пышными юбками.
Оставшись одна, Клавдия воспроизвела в памяти только что состоявшийся разговор. Это вызвало у нее тяжелый вздох. Да, тетушка слишком непроницательна, чтобы можно было ожидать от нее какого-то утешения. Сердечные отношения с лордом Гленрейвеном… Нет, это невозможно. Все ее существо наполнилось горькой печалью. Нет, она не вынесет этого ужасного презрительного взгляда, который, без сомнения, возникнет в его серых глазах, попробуй она приблизиться к нему.
Неподалеку от конюшни на одной из бочек сидел Джем. Напротив, опершись о косяк двери, стоял Джона. Джем завел привычку хотя бы раз в день заходить к старику: ему импонировали его мудрость и спокойная, ласковая доброта.
В замке у северного моста я встретил не только старого хозяина Генри Самуэля, – рассказывал Джем. – Его сын Роберт с невестой как раз приехали навестить отца. Она славная девушка.
– У вас, видать, были и другие встречи, – задумчиво сказал Джона.
– Да, пару дней назад я виделся с мистером Винстедом, а сегодня утром заезжала миссис Флетчер с дочерьми и сыном.
– А Скью Перри? Слыхал, будто дочка-то у него замечательная девчушка. Будет кому-то доброй женой.
Джем вспыхнул.
– У меня еще много времени, чтобы решить этот вопрос. Как там наш годовалый? – Он резко сменил тему. – Тот самый, которого мы предназначали для графа Литчфилда?
– Этим занимается миссис Кастерс. Она как раз на днях послала графу письмо, чтобы он приехал и посмотрел лошадку. Неужели она не сказала вам?
Воцарилось молчание.
– Нет, – наконец отозвался Джем. – Я… Я не видел миссис Кастерс уже несколько дней.
– А стоило бы. По правде говоря, вид-то у нее не очень здоровый.
Джем участливо шмыгнул носом.
– Она заболела?
– Не думаю, чтоб так уж и заболела, а все равно на вид она очень бледная.
В конюшне снова воцарилась тишина. В который раз Джем почувствовал, что при воспоминании о Клавдии Кастерс и ее вероломстве внутри у него все сжалось. Да, нельзя ослаблять бдительность, иначе… Это почти смешно. В двадцать четыре года уже давно пора быть умнее. Ему казалось, что он уже хорошо усвоил: всецело отдавать себя кому-то не стоит. Это приведет лишь к страданию и разбитому сердцу. Да, некоторые мужчины были счастливы в любви. Им удавалось найти хороших жен или любовниц, которые заполняли их жизнь радостью и весельем, скрадывая часы одиночества. Но это – исключения, которые лишь подтверждают правила. История его семьи была трагичной из-за слабости характера его отца. Тетка и дядя, не задумываясь, вышвырнули его из дома, когда им стало неудобно его присутствие. И все другие, кого он любил, кому отдавал сердце, они тоже предавали его.
Как он мог все это забыть? Как мог потерять голову от очаровательной улыбки и ласкового взгляда? Он позволил ей стать частью его жизни и, что еще хуже – частью его души. Когда ее не было рядом, он чувствовал, как чего-то недостает. Слава Богу, что он так и не смог признаться ей в любви, – то-то было бы смешно!
Он вспомнил мучительное ощущение от чтения списков Эмануэля. Она предала его! Она играла им, играла профессионально, а он, который считал себя знатоком человеческих душ, попался в ее силки как мальчишка-подросток! Он поверил в искренность ее поцелуя, расценил его как чистое и невинное движение души, готовый отдать себя без остатка. Он вспомнил ее теплые мягкие губы, и это воспоминание болью отозвалось в сердце.
– Надеюсь, что ничего страшного с ней не случилось. – Джем постарался вернуться к реальности.
– Она замечательная леди, – продолжал старик.
Джем хмыкнул. Слова Джоны еще раз напомнили ему о ее вероломстве эти слова, словно капли яда, входили в его кровь.
Несколько минут Джона молчал, посасывая трубку и наблюдая за милордом.
– По мне, так она не сделала вам ничего дурного, – наконец убежденно произнес он.
– Ничего дурного?! – резко отреагировал Джем. – Но она…
– Она отказалась от Рейвенкрофта в вашу пользу, ведь так?
– Да, но…
– Она не обязана была этого делать, верно? Я имею в виду, что она знала: без документов мистера Кастерса ваши шансы на успех очень невелики, и она могла бы спрятать эти документы и попытать счастья через суд. И, помнится, вы сами говорили, что, вероятнее всего, ей бы удалось выиграть дело.
