Барбара Мецгер - Крылья любви
Он не мог увидеть усмешку Джини, однако почувствовал признательность в ее голосе, когда она поблагодарила его за комплимент. Впрочем, голос этот в следующую минуту изменился.
– В таком случае зачем мы едем в Кенсингтон? – спросила она.
Ардет рассмеялся, уловив в ее тоне сомнение и даже недоумение.
– Как, вы полагаете, что я намерен украсть для вас десерт?
– Уж лучше украсть, чем заполучить его менее… ординарным способом.
– Глупышка, я намерен всего-навсего подкупить кого-нибудь из слуг. Этот способ известен во всем мире и был распространен всегда.
Он так и сделал. Оказалось совсем не трудно отыскать возле дома лакея, который вышел передохнуть от суеты. Прежде чем Джини успела забеспокоиться о нем, сидя в карете примерно в одном квартале от Голлаб-Хауса, он вернулся с довольно объемистой вазочкой, полной мороженого, и с двумя ложечками.
– Одна вазочка – это все, что малый согласился предложить за те деньги, которые нашлись у меня в кармане. Я решил, что галстучная булавка с бриллиантом, которую мой новый камердинер чуть не силой заставил меня нацепить, слишком дорогая цена, простите, даже за ваше удовольствие. Мне следует помнить, что надо брать с собой побольше монет. Подкуп обходится недешево.
Джини уже пробовала мороженое с явным удовольствием.
– Это так вкусно, что мне, честное слово, все равно, как оно вам досталось. Отведайте-ка.
Ардет уселся рядом с ней и погрузил ложечку в мороженое.
– Вы совершенно правы. Такая кража приятнее фокусов.
В голосе у нее снова прозвучало сомнение.
– А вы… – начала она, но не решилась произнести «фокусник» или «волшебник»: Ардет, чего доброго, решил бы, что она не в своем уме.
– Ну что, мне больше не полагается? Оставить вам? Поступить как джентльмен? – спросил он со смехом, но тут же снова набрал мороженого в ложку.
Джини ела быстрее, сделав перерыв, чтобы выразить беспокойство по поводу того, не накажут ли слугу за пропажу вазочки и ложек. Ведь в некоторых домах серебро пересчитывают каждый вечер.
– Если вас это беспокоит, мы можем оставить посуду в саду мистера Голлаба, – возразил на это Ардет. – Подумают, что кто-нибудь из гостей решил для большего удовольствия полакомиться мороженым на воздухе. Пари держу, что под кустами найдут немало бокалов для шампанского, а может, и уснувших гостей.
Он отнес пустую вазочку и ложки в сад, а вернувшись, заявил, что сделает постоянный заказ Гюнтеру на доставку этого нового лакомства.
Джини обрадовалась:
– Маленький Шон будет в восторге, а мисс Хэдли так старалась подготовить меня к выезду в большой свет, что заслужила сладкую награду за свои труды.
Когда они добрались до дома и карета проехала под аркой портика во двор, Ардет не стал дожидаться, пока выездной лакей откроет дверь и опустит лесенку. Он спрыгнул на землю и, отмахнувшись от поспешившего на помощь слуги, принял Джини из кареты прямо себе на руки. Кэмпбелл развернул экипаж и поехал к конюшне.
Газовые лампионы возле дома были зажжены, из открытой входной двери тоже лился свет, и Ардет заметил на лице у Джини пятнышко от мороженого. Нимало не раздумывая, од коснулся пальцами ее губ.
Она подняла на него глаза.
– Осталось немножко мороженого.
Джини облизнула губы, потом снова взглянула на мужа, как бы спрашивая, достаточно ли благопристойный у нее вид, чтобы предстать перед домочадцами. Она не хотела появиться перед ними после первого выезда в свет эдакой шалой девчонкой.
– Все в порядке. Вы просто великолепны.
Теперь Джини посмотрела на него так, будто он снял для нее луну с неба, а не просто побывал с ней на приеме у принца, угостил любимым мороженым и произнес самый обычный комплимент.
Ардет ничего не мог с собой поделать. Он очень хотел почувствовать вкус ее губ, их сладость. А почему бы нет? Она его жена, и она его хочет. Ее желание очень сильно, насколько можно судить по яркому блеску зеленых глаз. Она его жаждет, и тут ни при чем пунш, малиновое мороженое и прием у королевской особы. Он наклонился к ней и опустил голову…
…Облегчив тем самым ворону возможность усесться ему на плечо.
– Прием хороший? Хороший прием?
– Да, прием был очень милый, – ответила птице Джини.
– Верно, и леди Ардет имела большой успех, – добавил Ардет после словечка, которого Джини до сих пор ни разу от него не слышала.
Она погладила блестящую черную голову птицы.
– Нам не хватало тебя, Олив, но, я думаю, тебе там не понравилось бы. Одна леди украсила свою голову павлиньими перьями.
– Дура! – выкрикнул ворон, потом повернулся к Ардету и уставился на него черным, без блеска глазом. – Живой?
– Пока что нет.
Но у него благодаря треклятой птице еще оставался шанс. Он не отнес свою жену наверх, к себе в спальню, не нарушил данную себе клятву. Не причинил зла.
* * *Нет, с этим человеком явно происходит что-то неладное! Джини резким пинком отшвырнула в сторону табуретку, которая загораживала ей дорогу в хранилище песочных часов. Ардет определенно не любит ее. На приеме она была такой, какой он хотел ее видеть, причем имела потрясающий успех. Но вместо того чтобы восхищаться своей сверкающей всеми красками бабочкой, граф отправил ее назад в надоевший до ужаса унылый кокон. Нет, решила Джини, он отнесся к ней как к противной, скользкой гусенице, которой место где-нибудь под камнем или в куче листьев, откуда она выползла… Время идет, и скоро она станет толстой, неуклюжей и непривлекательной. И вообще ничуть не интересной… Ладно, ну его к дьяволу! И Джини снова пнула ногой табуретку.
Едва они вошли в дом, Ардет удалился в библиотеку, прихватив с собой ворона, чтобы в его обществе пропустить стаканчик на сон грядущий. Ворона, а не свою жену! Джини только и оставалось что поболтать с мисс Хэдли, которая не ложилась спать, желая услышать подробный рассказ о приеме у принца. Джини рассказала ей обо всем, что могла припомнить вот так, с ходу – о том, кто с ней говорил, о чем шла речь и сколько приглашений она получила. Что касается теоретической части, особенно резкой перемены отношения к ней, Джини в этом не разобралась даже наполовину, так же как в поведении собственного супруга.
– За нее! – провозгласил Ардет, поднимая свой бокал.
– За то, чтобы лечь на нее, – пробормотал ворон.
– Она моя жена, куриные твои мозги! Смотри, чтобы я больше никогда не слышал от тебя таких неуважительных слов о ней!
Ардет со стуком поставил свой бокал на мозаичный столик.
Олив немедленно сорвался со своего места на карнизе. Опустился на столик и, хлопая крыльями, сунул клюв в бокал как можно глубже, чтобы глотнуть бренди в свое удовольствие.
