Джон Окас - Исповедь куртизанки
– Они просто милые детки, – сказал он. – Сладенькие конфетки.
Он зевнул и потянулся ко мне.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Мне удалось сдержать ярость и направить избыток эмоций на удовлетворение его величества.
Когда он ушел, я послала за маркизой де Монморанси.
– Вы были правы, мадам, – сказала я. – Если король имеет право содержать гарем, что ж, зуб за зуб. Мне тоже нужны игрушки.
– Вот теперь вы говорите разумные вещи, – ответила маркиза.
На следующее утро, едва король уехал на охоту, Монморанси привела ко мне хорошенького мальчика в красной ливрее и с красным шелковым бантом на шее.
– Его зовут Ив, – сказала маркиза. – Ему только что исполнилось пятнадцать. Он превосходный любовник, но вы можете делать с ним все, что вам заблагорассудится. У него здорово стоит после наказаний.
Ив был стеснителен, безумно красив, а горящий взгляд его опущенных глаз говорил о том, что он готов стать мишенью дамской мстительности. Я поблагодарила маркизу. Она поцеловала меня, сказав, что рада служить мне, и ушла.
Мальчик, беззащитный, соблазнительный, послушный, вызвал у меня желание творить непристойности. Я села в кресло и приказала ему снять брюки и встать на четвереньки спиной ко мне. Когда он сделал так, как я сказала, я овладела им при помощи длинного тонкого каблука. Даже такой неизощренный прием настолько возбудил Ива, что я дала волю самым грязным желаниям. Я царапала, кусала его, таскала за короткие волосы.
В завершение забав я позволила ему войти в меня. Страх перед возможным неожиданным возвращением Луи лишь усилил мое возбуждение.
Потом я пригрозила Иву, что, если он хоть кому-нибудь проболтается о том, что я с ним делаю, я вырву ему язык, и отправила его на конюшню ухаживать за лошадьми.
Я и забыла, как здорово быть гадкой. Лоран по-прежнему жил с графом Жаном на Рю Жюсьен и помогал ему проворачивать последнюю аферу. Я послала за ним. На следующий день, когда я вызвала посыльного отнести письмо, передо мной предстал Лоран в моей ливрее. Узкие панталоны, высокие чулки и эполеты очень ему шли.
– Мой Лоран! – умиленно воскликнула я. – Как я рада видеть тебя!
Лоран лишился дара речи, снова оказавшись рядом со мной.
Я подошла и притянула его за лацканы к себе. И снова страх, что кто-то войдет, распалил меня еще сильнее. Я села на стол, привлекла его к себе, расстегнула ему брюки, подняла юбки и позволила ему войти в меня. Он был напорист и энергичен. Я научила Лорана делать все быстро. От начала до конца все удовольствие заняло не больше минуты.
Когда спазмы утихли, он склонился к моему уху, нежно воркуя. Я оттолкнула его. Сказала, что нужно быть осторожными и скрывать наши отношения, и дала ему для пущей убедительности сто ливров.
– Мне хотелось бы держать тебя при себе как личного слугу, – сказала я. – Мне не хватает твоей заботы. Но король, в отличие от графа Жана, этого не поймет. Тебя устраивает роль моего лакея?
Лоран покорно кивнул.
– Хороший мальчик, – сказала я и отправила его отнести письмо.
Не желая отставать от мадам де Монморанси, ко мне зашла мадам де Льопиталь. С ней была изящная юная красавица по имени Сен Бенуа, которая искала работу горничной.
– Простите, но у меня есть Генриетта и еще дюжина служанок, – сказала я. – Мне больше никто не нужен.
– Неужели? – усомнилась мадам де Льопиталь и вручила мне записку. – Прошу вас, прочтите рекомендацию графини де Мазарен.
«Дорогая графиня дю Барри,
возможно, вы слышали, что я недавно вышла замуж за английского джентльмена и сейчас занимаюсь приготовлениями к переезду в Лондон, где мне понадобятся слуги, которые будут владеть и английским, и французским языком. Я пытаюсь пристроить тех, кто служил мне верой и правдой, в хорошие дома.
Сен Бенуа была моей камеристкой три года. Во всей Франции не сыскать более внимательной служанки. Но что самое интересное, Сен Бенуа – это не она, а он. Этот мальчик доставил мне множество приятных минут, даже когда муж был дома. К его чести, Сен Бенуа умеет окружить свою хозяйку такой заботой, что она чувствует себя настоящей королевой.
Искренне ваша, герцогиня де Мазарен».
– Это шутка! – воскликнула я.
– Можете проверить сами, – сказала графиня, задирая платье Сен Бенуа, под которым оказались штанишки из тончайшего бельгийского кружева с забавными оборочками. Они заметно топорщились в паху. Размер был, конечно, не мужской, но такой большой вульвы я никогда не видела. Маркиза стянула игривое бельишко.
То, что я увидела, было действительно весьма любопытно. У Сен Бенуа гениталии были определенно мужские, но на крупных яичках имелись складки, напоминающие женские половые губы, а малыш, притаившийся между ними, был и вправду крошечным, но все же больше женской жемчужинки. Я потеребила его, и маленький отросток начал стремительно увеличиваться в размерах. Лакомый кусочек мужского достоинства не больше моего мизинца стоял стоймя. Он прекрасно умещался в моей ладони.
Новинка привела меня в полнейший восторг. Довольная, что ее подарок так приглянулся мне, де Льопиталь откланялась. Я попросила Сен Бенуа показать мне, какая именно забота заставляла мадам де Мазарен чувствовать себя королевой. Он опустился на колени позади меня, и я подняла юбки. Он и в самом деле умел обращаться с попкой и был нежнее, чем кто-либо из мужчин, которые у меня были. Я горела желанием узнать, так ли искусен кусочек плоти Сен Бенуа, как его язык, но Генриетта объявила о визите короля.
Как раз можно проверить, насколько практичен подарок мадам де Льопиталь. Удастся ли моей новой служанке одурачить Луи?
– Скажи его величеству, что я приму его в спальне, – сказала я.
Я отправила Сен Бенуа в спальню взбивать подушки. Король, как обычно, поприветствовал меня поклоном и поцеловал. Он не заметил ничего странного, когда моя новая служанка присела в реверансе и оставила нас одних.
Пока я наслаждалась этими маленькими радостями, мой враг Шуасель бросил все силы на дипломатические ухищрения. Он основал унию, в которой объединились Габсбурги и Бурбоны. В мае 1770 года дофин Луи, внук короля, и Мария Антуанетта, тринадцатилетняя дочь австрийской императрицы, сочетались браком. Более пышной церемонии я в своей жизни не видела. Пытаясь затмить всех остальных женщин, я надела сильно декольтированное золотое платье, расшитое жемчугом и рубинами. Моя впечатляющая ложбинка привлекала к себе больше внимания, чем новобрачная принцесса. Мария Антуанетта в подвенечном платье была похожа на рыжего мальчишку. Когда нас представили друг другу, она небрежно присела и прошла дальше, не сказав ни слова. Что ж, она не виновата, что завидует мне.
