Элизабет Эссекс - Дыхание скандала
— Мисс Антигона, у вас была возможность оглядеть округу с вершины этого холма?
— Вы же знаете, что нет, — тихо ответила она, — но пойдемте быстрее.
Она почти бегом двинулась с Уиллом, позволив взять себя за руку, они поднялись наверх, потом спустились по другому склону к маленькому озеру, подальше от глаз остальных. Но как только они подошли к воде, Престон, похоже, передумала возобновлять игривую интимность предыдущей ночи и отсутствующим взглядом смотрела на серо-голубую блестящую поверхность озера.
— Боюсь, в Нордфилде для вас все обернулось не слишком хорошо, когда мы расстались. — Уилл решил высказаться прямо. Он тоже смотрел на воду, но стоял позади Престон, так что мог наблюдать за ней.
Она в ответ беспечно повела плечом.
— Мама взглянула на мое лицо и спросила, видел ли лорд О… Она увидела синяк, по счастью, пришла к выводу, что это результат моего дерзкого поведения с мистером Стаббс-Хеем, и запихнула меня в карету раньше, чем кто-нибудь в Нордфилде поднялся и вспомнил о моей неуместной демонстрации боксерского мастерства.
— Аа… — протянул Уилл, словно понял. Но он ничего не понимал. Опять этот лорд Олдридж. — Я не помню, чтобы вы получили удар в таверне. — Действительно он все силы приложил, чтобы этого не случилось, но явно не преуспел. И ему это совершенно не нравилось.
К досаде от неспособности защитить Престон примешивалось странное, почти примитивное желание взять ее лицо в свои ладони и осмотреть. Так он мог угадать, что она не договаривает.
— Пальцы у меня болят больше, — снова повела плечом Престон.
— Попробуйте подержать их в соленой воде. — Ее тревожит не синяк. И не костяшки пальцев.
— Это помогает? — Ее голос стал отдаленнее, словно мысли Антигоны блуждали где-то далеко в озере. Словно она старалась превратиться в остров.
Уилл не собирался позволить ей уплыть. Последние двадцать четыре часа он трудился только над тем, чтобы побыть с ней.
— Дайте посмотреть. — Не задаваясь вопросом, почему она хочет держаться от него подальше, Уилл беспардонно воспользовался возможностью снова взять ее за руку и вернуть обратно. Чтобы Престон была рядом не только телом, но и мыслями.
Кровоподтеков не заметно, кожа не повреждена. Но он не аптекарь, чтобы прописывать тошнотворные лекарства. Он только хотел повернуть ее ладонь в своей руке, подразнить ее длинные ловкие пальцы своими и смотреть, как дрожь пробегает по ее руке и вселяется в тело. Хотел тихо соблазнить ее.
— Сделайте, — мягко посоветовал он. — Только уж постарайтесь в ближайшие несколько дней больше никого не сбивать с ног.
— Спасибо. — Престон сверкнула улыбкой, потом ее обычно прямой взгляд скользнул к руке. — Я постараюсь. — Она прикрыла глаза и сглотнула.
Интересно. Леди склонна, но нерешительна. Есть способы справиться с этим. Терпение и обаяние. А для нее — еще и юмор.
Престон сменила тему раньше, чем Уилл успел опробовать свой низкий план очаровать ее.
— Вы с Джеймсом, похоже, друзья.
— Да, как большинство братьев, которые растут вместе, мы были самыми дружелюбными из врагов, но взрослыми мы познакомились только недавно. Я с двенадцати лет в море, а его учили быть графом: Итон, Кембридж, потом управление поместьем. Мирное время впервые за много лет свело нас вместе.
— Надеюсь, вы в состоянии воспользоваться этим преимуществом, пока можете. — Ее слова были настойчивы, словно глубоко прочувствованы.
— Да, — заверил он. — Вы с Кассандрой, похоже, тоже дружите, несмотря на разницу в темпераменте.
— Она — лучшая из сестер. Настояла, что я должна пойти, хотя мать пыталась возражать. — Престон отвела взгляд от своей руки, которая все еще была в его ладони, и посмотрела на озеро.
— Да, это интересно.
Она не притворялась, что неправильно его поняла. Ее холодный и пронзительно прямой взгляд вернулся к его глазам. Теперь Уилл полностью завладел ее вниманием.
— Простите, но что моя мать сказала вам вчера?
— Она сказала, что вы не выезжаете. А потом лорд Олдридж в довольно мягкой форме прогнал меня.
— Лорд Олдридж прогнал вас? — Она пристально смотрела на него, ее светлые глаза изучали его. Словно вопрос был своего рода тестом.
— Он, похоже, питает довольно назойливый интерес к вашим делам.
— О да. Весьма назойливый. Ужасный человек. — Престон буквально выплюнула эти слова, словно не могла вынести вкус его имени на своих губах. — Что он сказал? Как он вас прогнал?
Значит, для нее это, что называется, заноза в лапе.
Теперь пришла очередь Уилла пожимать плечами. Для него действительно не имело значения, что сказал этот чертов старик Олдридж.
— Он сказал, что вы не будете вращаться в свете.
Она издала гортанный звук досады и гнева.
— Нечего ему высказываться о том, как я предпочту поступать.
— Рад слышать. Но теперь это не имеет значения, правда? — Уилл потер большим пальцем ее ладонь. — Потому что здесь, с нами, вы свободны поступать как вам нравится.
— Да. — Престон улыбнулась, сначала неуверенно, потом кивнула, словно принимая решение быть счастливой. Словно она желала себе счастья и делала к этому трудный шаг. — Да, вы просто замечательно все это устроили. Как вам удалось организовать это без всяких компаньонок и прочего вмешательства, я не знаю.
— «Как» — это легко. — Составлять планы и приводить их в действие было сильной стороной Уилла. Эта способность среди прочего сделала его отличным офицером. — Но «почему», моя дорогая Прес, вот что существенно.
Именно это не давало ему спать прошлой ночью. Именно поэтому он держал ее за руку у кромки озера.
— Прес?
— Что-то типа прозвища. Не могу заставить себя называть вас Престон, словно вы парень. Потому что вы совсем не парень.
— Да уж.
Уилл снова посмотрел на нее, в солнечном свете ее открытое лицо было несчастным, даже когда она улыбалась. Он снял шляпу и шагнул к ней.
— Прес, я собираюсь поцеловать тебя.
— Да. — Ее голос был едва слышен, но взгляд ярких голубых глаз был слишком прямой, чтобы счесть его скромным. — Я хочу, чтобы вы это сделали.
Он пленил ее губы, как измученный жаждой человек, который переворачивает чашку, чтобы допить драгоценную воду до последней капельки. Он с жадностью впитывал холодный привкус ее рта, изголодавшись по ее губам.
У него не было никаких преград. Она отдавала, он брал. Он брал ее мягкость, ее сладость, ее едкую настойчивость. Он брал ее гибкую, почти животную силу и ее хорошо спрятанную слабость. Он впитывал все это.
Но он и отдавал. Он отдавал ей свою заботу и свое покровительство. Он отдавал ей свою страсть и свою жажду. Он отдавал ей все свои умения ради ее удовольствия.
