Джессика Трапп - Властелин наслаждений
– Ты боишься, Мейриона?
– Нет.
– Вот и правильно. Тебе не надо меня бояться. Я не нарушу наш уговор.
Она задрожала:
– Я не боюсь.
Годрик властно привлек ее к себе так, что грудью она прижалась к его груди.
– Я хочу тебя, – сказал он просто.
Мейриона закрыла глаза, не желая, чтобы эти слова нашли отклик в ее сердце. Ей не следует ни ждать, ни желать его прикосновений. Долг перед семьей – вот о чем она должна думать.
Обхватив ее лицо ладонями, Годрик поцеловал кончик тонкого носа, потом каждую бровь. Если бы он был груб или принуждал ее, Мейриона могла бы сопротивляться, но у нее не было защиты от нежности. Ну почему он не может оставаться тем животным, образ которого она создала когда-то?
Отстранившись, Мейриона посмотрела на дверь спальни. Что, если она не заперта и ей удастся убежать? В любом случае после такой попытки Годрик перестанет быть таким добрым и не будет соблазнять ее.
– Ты, кажется, собираешься нарушить наш уговор? – Он еще плотнее прижал ее к себе. – Не проще ли покориться, ведь я говорил, что у тебя нет выбора. – Его голос звучал тихо и чувственно.
Их взгляды встретились, и Мейриона поняла, что навек потеряла свою бессмертную душу, заключив сделку с дьяволом.
– Позволь мне смыть с тебя прошедшие годы и то, что разделяет нас…
Зачарованная ласковыми словами, Мейриона, дотронувшись до шрама, изуродовавшего его щеку, кивнула, и он тут же склонился над ней.
«Я не позволю себе полюбить его». Возможно, Годрик Монтгомери и сможет заставить ее тело испытать все те удовольствия, о которых он говорил, но никогда не овладеет ее сердцем.
Языком он коснулся ее нижней губы, и она вся отдалась его поцелую. Прохладный воздух прошел по ее ногам, когда руки Годрика неспешно и уверенно начали приподнимать платье. Сначала он погладил ее ягодицы, прижимая влажное лоно к своему отвердевшему естеству.
Острое, как боевая стрела, желание пронзило Мейриону. О Боже, этого не должно было случиться.
Она попыталась отстраниться, но ее попытка не произвела на Годрика никакого впечатления, он лишь плотнее заключил ее в ловушку своего пахнущего теплом тела.
– Тебе не следует бояться тайных желаний, Мейриона.
– Эти же слова ты говорил, когда мы встретились впервые.
Он выше поднял ткань платья, полностью обнажив бедра, и ночной воздух лизнул нежную кожу ее живота.
– Верно, и это правда. – Одним движением он сдернул с нее платье и сорочку, ткань легко скользнула по коже. Голод неудовлетворенных желаний пробудился в ней, и Мейриона глубоко задышала. Она сошла с ума, раз потеряла способность понимать свое собственное сердце.
Улыбнувшись, Годрик бросил ее одежду на пол, и в этот момент, глухо стукнув о доски, нож выскользнул из рукава и заскользил по полу. Мейриона, охнув, прикусила губу.
Внимательно посмотрев на нее, Годрик нагнулся и поднял нож.
– Похоже, ты кое-что потеряла. – Он с подчеркнутой медлительностью протянул ей клинок.
Мейриона не мигая смотрела на нож. Каким глупым сейчас казалось ей это оружие! С ним невозможно победить его нежность, невозможно…
– Это неправильно, – прошептала она.
Годрик потрогал сталь пальцем, затем резким движением отбросил нож к стоявшей у стены ширме, и лезвие с протяжным стуком вонзилось в дерево.
Обняв Мейриону, Годрик нежно поцеловал ее.
– Так не должно быть…
– А как должно? Она сглотнула:
– Ты должен быть ужасающим и подлым, низким и наглым.
– Я готов, – пророкотал он.
– Да, но ничего этого у тебя не получается.
Ее руки скользнули по изгибу его плеч, губы дрогнули в удивленной улыбке.
– Ты в самом деле считаешь, что я не внушаю ужас? Может, мне следует постараться получше?
Мейриона прикусила губу. То, что ее грешное тело хотело его, уже плохо, но смеяться вместе с врагом… Святые угодники, какие еще грехи должна она совершить?
– Ты злодей.
Годрик беззлобно усмехнулся:
– Да, мне это говорили. – Он слегка укусил ее за мочку уха. – А теперь обними меня.
«Помни свой долг, помни свой долг», – повторяла про себя Мейриона, но ее так и тянуло пробежаться пальцами по его темным волнистым волосам.
– Смелее, девочка. – Он слегка подтолкнул ее.
Не в силах устоять, Мейриона повиновалась, чувствуя, как жар разлился между ее бедер, а лоно увлажнилось. Обхватив руками его шею, она ласкала мягкие темные локоны, пропускала их между пальцами, и они щекотали ее ладони, словно самый дорогой шелк. Запах сандалового дерева, запах мужчины оставался на ее коже, проникал в душу…
Дом, отец, муж остались далеко, очень далеко, а Годрик здесь, с ней. Пусть это грех, но сегодня ночью она будет наслаждаться его объятиями.
Монтгомери улыбнулся. Одной рукой он погладил ее плечи, другая, скользнув по бедру, подхватила колени; подняв легко, как ребенка, Годрик понес ее к бадье, а затем медленно опустил в теплую, обволакивающую воду.
У Мейрионы вырвался вздох удовольствия. Руки Годрика ласково скользнули по ее ягодицам и вынырнули из теплой, пахнущей травами воды.
Через минуту Мейриона почувствовала движение его тела и комната наполнилась ароматом мирры и янтаря. Распахнув глаза, она увидела, что он держит кусок ароматизированного мыла.
– Ты очень красивая, – прошептал он, – но меня привлекает не твоя красота. – Он наклонился над ней, и Мейриона почувствовала, как его рубаха коснулась ее спины. Годрик намыливал ей плечи медленными круговыми движениями, его крупные ладони по-хозяйски неторопливо спускались все ниже.
– У тебя красивые плечи, Мейриона, но красивые плечи у многих женщин. – Он обошел кадку и, разломив мыло на две части, начал намыливать ее двумя руками. Роскошный запах усилился.
Его голос заставлял ее трепетать, он возбуждал и убаюкивал одновременно. Комната поплыла у нее перед глазами, и ей захотелось полностью погрузиться в это пьянящее ощущение.
Годрик согнул ее руки, чтобы она оперлась локтями о края бадьи. Начав с мизинцев, он брал каждый палец и растирал его.
– У тебя изящные руки, Мейриона, но многие женщины имеют изящные руки. – Его пальцы двигались неторопливо, и мир словно исчез, остались только он и она.
Мейриона вздохнула. Его пальцы скользнули к ее плечам, по груди к животу и обратно вверх. Соски Мейрионы затвердели, хотя он и не касался их. Медленными кругами он несколько раз повторил этот путь.
Мейриона расслабилась и опустила руки на поверхность воды. Отдавшись его прикосновениям, она позволила ему устранить прошлое и теперь сосредоточилась только на настоящем.
Его рука скользнула по ее груди, совсем рядом с сосками. Кровь прилила к кончикам грудей, покалывая крошечными горячими иголочками. О Дева Мария!
