Кресли Коул - Бессмертная любовь
– Да уж! – прошипела она и зашагала прочь.
* * *Эмма казалась себе страшной.
Глядя в зеркало в ванной комнате, где она мыла руки и лицо, она заметила, что клыки у нее втянулись, а вот глаза не вернулись к обычному цвету и губы были краснее, чем обычно.
Страхолюдка. Как та тварь, которая посмотрела на нее из зеркала внизу, создание, словно сошедшее со страниц комиксов. Вытирая лицо, она обнаружила кровь у себя под ногтями, оставшуюся после того, как полоснула оборотня по животу.
«С кровью на зубах и когтях? Это я?..»
Она вспомнила Лахлана в обернувшемся виде – и не содрогнулась от этой картины, как это было раньше. Потому что все ведь относительно!
В дверь постучали. Она знала, что Лахлан пойдет за ней, но надеялась, что он хотя бы задержится, чтобы что-то объяснить двум остальным. Похоже, он их бросил и сразу пошел за ней.
И все же…
– Уходи!
– Я знаю, что тебе хочется побыть одной, но…
– У-хо-ди! Я не хочу, чтобы ты видел меня такой…
И дверь моментально распахнулась.
Эмма поспешно закрыла глаза.
– Что я сейчас сказала?
– Если ты хочешь побыть в одиночестве – это одно, но прятать от меня лицо не надо, Эмма.
Он повернул ее к себе.
Она почувствовала себя еще более неловко из-за того, что он знал, что именно она ощущает. Глаза у ее теток изменялись именно так – но у них это выглядело совершенно нормально и при сильных эмоциях было вполне ожидаемо.
– Открой глаза.
Она не послушалась, и Лахлан добавил:
– Я их такими видел не в первый раз.
Это заставило ее моментально их открыть. Причем очень широко.
– Как это? – По его пристальному взгляду она поняла, что у ее глаз по-прежнему этот ужасный цвет. – Смотри, как ты на меня уставился! Именно этого я и хотела избежать. Когда это ты мог видеть их такими?
– Они изменяются, когда ты пьешь мою кровь. А смотрю я так потому, что когда у тебя в глазах даже чуть мелькает серебро, я тебя хочу.
– Я не верю…
Он молча притянул ее руку к своему налившемуся желанием члену.
Воспоминание о той ночи в отеле моментально развернулось в голове Эммы – и ее пальцы невольно обернулись вокруг его плоти, готовясь гладить… Воспоминание – странное воспоминание, с его точки зрения…
Она поспешно отдернула руку.
– Но у меня глаза странные! – заявила она, стараясь не смотреть на Лахлана. – И я не могу этим управлять.
– Мне они кажутся прекрасными.
Проклятие! Почему он, черт побери, так готов ее принять!
– Ну так мне твое изменение не кажется привлекательным.
– Знаю. Но я могу с этим смириться, если ты сможешь.
– Отлично. Похоже, ты не только избавился от своего предвзятого отношения ко мне, но даже готов принять то, что я тебя не принимаю. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя полной идиоткой?
– Нисколько. Я просто хочу, чтобы ты знала: я сожалею о том, что случилось.
– И я тоже.
Да: пусть она только что дала отпор этой оборотнихе, это еще не значит, что ей это доставило удовольствие. И она не готова винить Кассандру за то, что та на нее напала. Если бы Эмма сама увидела вампира, разгуливавшего по поместью и любующегося картинами, она тоже на него напала бы.
Эмму случившееся шокировало. Все тренировки, к которым ее принуждали тетки, наконец-то пригодились ей – и она почувствовала себя другим человеком. Она победила! Победила чертову оборотниху.
Но даже чувствуя себя сильной, она не забыла первую ошеломляющую мысль, возникшую у нее в голове, когда она упала на каменный пол и обнаружила, что над ней стоит оборотниха.
Эмма хотела позвать Лахлана! И она твердо знала, что он всегда придет ей на помощь. Лахлан убрал локон ей за ухо.
– Ох, ты поранила свое ухо! – Он подался к ней и поцеловал ее в ухо, вызвав в ней сладкую дрожь. – И губу. – Он поцеловал и губы тоже, а потом погладил по щеке – и Эмме почему-то не удалось вернуть ту давнюю уверенность в том, что ему не следует к ней прикасаться. – Не могу ее простить за то, что она оставила на тебе отметины.
– Ну и прекрасно, – отозвалась Эмма ворчливо.
– Там, внизу, в тебе не было страха, – проговорил он с явным восхищением. И Эмма вынуждена была признать, что после нежных поцелуев Лахлана и его огорчения из-за ее ран самым приятным можно считать то, что он ведет себя так, словно она только что сражалась в последней битве Добра со Злом.
– Что тебя изменило? Моя кровь?
Пластинка со скрипом вернулась к реальности. Каков нахал!
– Не льсти себе! Я просто только что узнала о себе кое-что новое. Видишь ли, пережив непрерывные нападения оборотней… – эти слова заставили его виновато поморщиться, – солнечную ванну и вскрытие вампирскими когтями, я вынуждена спросить: «И это все? Неужели жизнь не может предложить мне что-то посерьезнее?» Потому что если это – самое страшное, а я моментально восстанавливаюсь…
– А, я понял. Твои испытания делают тебя сильнее.
Это было так. Проклятие, и почему он должен выглядеть так, будто гордится этим? В какой момент он начал вести себя с ней по-другому? Она понимала, почему изменилась она сама, – но почему изменился он? Если он и дальше станет смотреть на нее вот так, она начнет задумываться о том, хватит ли у нее силы для того, чтобы справиться с ним.
– Ты проснулась задолго до заката. Я как раз пошел за тобой, когда мы услышали Касс.
Эмма встала настолько рано, что ей хватило времени принять душ – и рассердиться на себя из-за странной боли, которую она почувствовала, обнаружив, что впервые Лахлана нет рядом с ней в тот момент, когда она проснулась.
– Мне плохо спится – на этой кровати.
– Я поэтому нашел тебя под лестницей?
Эмма покраснела. Чулан – темный, скрытый и похожий на пещеру – показался ей в тот момент удачной идеей. Потому что она явно была не в себе.
– Кто эта женщина? – спросила она, чтобы поменять тему разговора, хотя и так это знала – знала с первого же взгляда.
– Кассандра. Приятельница из клана.
– Только приятельница?
– Конечно. Да и это под вопросом, раз она тебе навредила.
– Ты встанешь на мою сторону, а не на ее? Хотя знаешь меня так недолго?
Он поймал ее взгляд.
– Я всегда приму твою сторону. Против любого.
– Почему?
– Потому что я знаю, что ты будешь права.
– А тот мрачный? Бауэн? Что с ним? – Увидев, что Лахлан нахмурил брови, она пояснила: – Почему он так плохо выглядит?
Этот мужчина с иссиня-черными волосами и пристальным взглядом золотистых глаз должен был быть красавчиком – если бы не был истощен, словно наркоман, и не выглядел таким злобным.
– Он потерял кое-кого из близких.
– Мне очень жаль, – тихо откликнулась она. – Когда это случилось?
