Наталья Павлищева - София Палеолог. Первый кинороман о первой русской царице
Начала разговор она сама, поинтересовавшись:
– На Руси не строят большие здания из камня?
О Новгородской Софии и прочих постройках упоминать не стала, слишком хорошо известно, как ревниво относится к любой похвале соперников Иван Васильевич. Даже теперь он позвал посмотреть на останки собора не новгородцев, а псковичей. Те приехали, походили кругами, поцокали, головами покачали и… похвалили строителей за ровную кладку. Но для псковичей все, что ровней простой кучи кирпича, – уже ровно. А про раствор сказали, что слаб.
Сами же строители твердили, что в Москве в тот день трус невиданный был – земля тряслась. Это знал и сам великий князь, а потому никого наказывать не стал, только следовало найти строителей, которые возвели бы новые стены, не боявшиеся такого «труса». Никто не произносил вслух, но все понимали, что разрушение собора – Божья воля, как и чудесное спасение церкви внутри него. Да и без жертв даже при разборке обошлось, знать, Господь так решил, чтоб собору таковому не быть, а людям страдать ни к чему.
На вопрос жены Иван не фыркнул, как делал раньше, а серьезно ответил:
– Строили и не только в Новгороде. Во Владимире собор куда больше Софии. Да много где.
– А почему сейчас не строят?
– Разучились.
– Как так?
И снова князь спокойно объяснил, не отмахнулся:
– Чтобы чему-то научиться, нужны двое – ученик и учитель. А ордынцы у нас год за годом лучших умельцев или забирали, или убивали. Чаще второе, потому как умельцы на врагов работать не желали. В Новгороде остались, но они в стороне. А если некому учить, то скоро и учиться некому будет.
Он со вздохом снял сапоги, отбросил в сторону, снял кафтан, оставшись в одной рубахе, потом потянул через голову и ее. София старательно отводила глаза, но взгляд упорно возвращался к гладким мышцам сильного торса.
Князь не замечал (или делал вид, что не замечает?) взгляда жены. Сама она уже была в тонкой рубашке, сквозь ткань которой проступали темные круги сосков.
Иван снова сел, задумчиво глядя куда-то в стену. Что он там видел, этот до сих пор загадочный для Софии князь?
– Говорят, что русские князья сами виноваты в приходе Орды, мол, звали друг против друга. Потом, может, и звали. Но Орда сильней, всегда была сильней. У них народа тьмы и живут войной и грабежом. Все, кто под Ордой, не только строить, все делать разучились. Пока там, – он кивнул куда-то неопределенно, – в Риме учителя ученикам знания и мастерство передавали и вперед шли, мы по лесам прятались. Отстали очень.
София замерла. Впервые муж раскрывал ей свое видение мира, пусть только кое-что, но это уже начало.
– Ты меня спрашивала, почему в Москве только иконы, а таких портретов, как твой, не рисуют. На Руси только церкви выстояли, только иконы и сохранились. Ордынцы чужих богов боятся обижать, потому редко церкви трогали и даже грабили не всегда. А других мастеров, чтобы не иконы, а портреты писали, у нас нет. Людей толковых много, но учиться не у кого. А сами будем придумывать долго.
Что-то подсказывало Софии, что в этой фразе и кроется главное, о чем хочет поговорить муж.
Москва действительно отстала, и не только в строительстве, за стеной лесов она словно спала столько лет.
– Многих ли в Риме знаешь?
– Кого? – удивилась вопросу София.
– Тех, кто строить умеет, пушки лить, монету чеканить, рудознавцев, мосты чтоб строили… Али неведомы такие, ты все танцами да песнями занималась?
София сумела скрыть легкую обиду из-за прозвучавшей в голосе Ивана насмешки, взяла себя в руки и спокойно ответила:
– Знаю такого.
– Чем знаменит?
– Колокольню в Болонье передвинул. Другую выровнял в Венеции, но она потом упала не по его вине. Много что умеет. Зачем он тебе?
– На Русь поедет?
Тут уж княгиня не смогла сдержаться:
– Куда?!
Теперь Ивану понадобилось усилие, чтобы спокойно ответить:
– В Москву. Ты же приехала и жива, медведи да волки не съели, от мытья не померла, от еды тоже.
– Не знаю, – честно призналась София. – Он старый уже.
– Я его не самого кирпичи класть заставлю, а надзирать, чтобы больше вот такого, – кивнул в сторону окна, София поняла, что имеет в виду Успенский собор, – не случилось. Откуда этого мастера знаешь?
– Аристотель Фиораванти с моим наставником епископом Виссарионом дружен был. Он много куда ездил мосты строить, только мастера к своим городам привязаны, просто так уехать не могут.
– Почему?
София была рада что-то пояснить мужу, теперь она благодарила судьбу за то, что нередко оказывалась рядом с епископом Виссарионом, когда тот беседовал со знающими людьми. А на память и сообразительность византийская царевна никогда не жаловалась, это Андреаса вовсе не интересовало, что там писал Плифон или о чем беседуют Виссарион с Фиораванти, София слушала и запоминала.
– В Италии мастера не сами по себе, а в гильдиях состоят. Гильдия убеждается, что мастер может хорошо работать, и только после этого выдает разрешение. Но гильдия и отвечает, если что-то не так. И если мастер состоит в гильдии в Венеции, то едва ли ему разрешат строить где-то еще. А Фиораванти мастер известный…
– Мне не известность его нужна, а опыт и умения. Чем больше умеет, тем лучше. Можешь ли ему написать, пригласить, чтобы приехал?
– Ему?.. Может, лучше кардиналу Виссариону, он скорее решит?
– Это тому, что мне тебя сватал? – Иван весело хмыкнул: – Толковый малый.
Хорошо, что такой отзыв не слышал сам епископ… Но София весело кивнула:
– Он.
Муж притянул ее к себе:
– Если твой Фиораванти так же хорош, как ты сама, то его нужно скорей привезти в Москву!
– В чем хорош? – поддержала шутку София, очень надеясь, что продолжение будет соответствующим.
Князь опрокинул ее на перину:
– Потом договорим. Хватит твоему лону отдыхать, мне еще сын нужен!
Царевна полыхнула горячим пламенем, в котором смущения и желания было поровну, но признаваться, что сама желает родить сына не меньше, не стала.
Ночь получилась бурной, а утром, одеваясь, Иван Васильевич напомнил:
– Про письмо епископу своему подумай.
– Я напишу, сегодня же напишу. А кто повезет?
– Есть у меня дьяк толковый, все что надо сделает. Где твой мастер служит?
– Не помню, кажется, в Венеции.
– Тем лучше, я у них мастера на Тревизана выменяю! Взамен дурня умницу получу, коли все так выйдет, – с удовольствием хохотнул Иван. – А епископу напиши, что мастера не обидим и хорошо заплатим. Ежели что не понравится, так он к тебе жаловаться прибежит, ты ведь у нас защитница знатная.
Он снова был насмешлив, даже задирист, но теперь София знала, что за этой личиной скрывается совсем другой человек. И еще понимала, как сможет выполнить совет мудрой Анны Васильевны Рязанской о голове и шее. Да, такую голову не всякая шея выдержит, но и не всякая голова такой шее, как византийская царевна, годится. Великий князь Иван Васильевич годился. Со всех сторон очень годился его супруге Софии Фоминичне Палеолог.
