Виктория Холт - Госпожа замка Меллин
При виде его вещей я покраснела, понимая, что нахожусь в той части дома, где не имела права быть.
Но ведь кто-то еще помимо Коннана только что побывал здесь. Кто?
Пройдя через комнату, я открыла еще одну дверь и снова оказалась в галерее. Там тоже никого не было.
Кто же был в комнате Элис? Кто этот призрак, что тревожит покой этого дома?
– Элис. Может быть, это ты, Элис? – произнесла я вслух.
Я поспешила в конюшню. Мне не терпелось вернуться и разыскать Элвину.
Вновь оседлав Пирата, я уже выезжала из конюшни, когда заметила Билли Тригая, спешащего в направлении к дому.
– Ах, мисс, произошел несчастный случай. Просто ужас, – крикнул он.
– Что случилось? – еле вымолвила я.
– Мисс Элвина. Она упала с лошади.
– Но ее же не было среди участников! – воскликнула я.
– Нет, была. Она была во второй группе, продвинутый класс. Барьер оказался слишком высоким. Принц споткнулся и упал. Они несколько раз перевернулись…
На мгновенье я потеряла контроль над собой. Закрыв лицо руками, я снова и снова повторяла:
– Нет, нет, нет.
– Они вас там ищут, мисс, – сказал он.
– Где она?
– Там же, на поле. Они не хотят ее трогать и ждут, когда приедет доктор. Боятся, что у нее много переломов. С ней отец, он без конца повторяет: «Где мисс Лей?» А я видел, как вы уходили вот и прибежал за вами. Наверное, вам лучше туда поехать, мисс… он все время про вас спрашивает.
Развернувшись, я поскакала вниз по дороге, ведущей в деревню. Я молила бога и одновременно ругала Элвину:
– О Господи, только бы все обошлось! Ах, Элвина, глупая девчонка! Достаточно было выступить в первой группе для начинающих. Он и так был бы очень доволен. А на следующий год можно было уже попробовать свои силы и в более трудных соревнованиях. Элвина, бедный, бедный ребенок!
А потом:
– Это он виноват. Это он во всем виноват. Ничего бы не случилось, будь он нормальным отцом.
В таком состоянии я наконец добралась до места. Никогда не забуду представшей передо мной картины:
Элвина лежит на траве без сознания, вокруг нее толпятся люди. Соревнования на сегодня закончены.
На какое-то мгновение меня охватил ужас; я подумала, что она умерла.
У Коннана было суровое выражение лица.
– Мисс Лей, – обратился он ко мне. – Я рад, что вы здесь. Произошел несчастный случай. Элвина…
Не дослушав его, я опустилась рядом с ней на колени.
– Элвина… дорогая моя… – прошептала я. Она открыла глаза. В ту минуту она совсем не была похожа на мою высокомерную ученицу. Это был потерянный, напуганный ребенок. Но она улыбнулась.
– Не уходи… – сказала она.
– Я никуда не уйду, я останусь с тобой.
– Но ты же ушла… тогда… – прошептала она так тихо, что мне пришлось низко наклониться, чтобы разобрать слова.
И тогда я поняла. Она разговаривала вовсе не с гувернанткой Мартой Лей. Она разговаривала с Элис.
Глава 6
Врач наконец приехал и поставил диагноз – сломана берцовая кость. Других видимых повреждений он не обнаружил. Тут же на месте он наложил шины на сломанную ногу, а потом с большой осторожностью Элвину перенесли в карету и повезли в Маунт Меллин. В полном молчании мы с Коннаном ехали следом.
В замке Элвину немедленно отнесли в ее комнату и уложили в постель, предварительно дав ей выпить успокоительного.
– Теперь нам остается только ждать, – сказал врач. – У девочки сильный шок, и сейчас для нее важнее всего сон, тепло и сон. Когда она проснется, я еще раз осмотрю ее. Тогда будет ясно, насколько сильным было потрясение.
Как только врач ушел. Коннан повернулся ко мне и сказал:
– Мисс Лей, я хочу с вами поговорить. Сейчас же. Пожалуйста, пройдемте в красную гостиную.
Я последовала за ним, а он продолжал говорить:
– Мы ничем не можем ей помочь. Остается только ждать. Нужно сохранять спокойствие.
Я вдруг поняла, что он никогда раньше не видел меня такой взволнованной и, возможно, даже не подозревал, что я способна испытывать такие сильные чувства.
Не удержавшись, я сказала:
– По-видимому, мистер Тре-Меллин, вы относитесь к своей дочери с большим спокойствием, чем я к своей воспитаннице.
Я была так сильно напугана тем, что произошло, что мне нужно было найти виноватого, и я во всем винила его.
– Что заставило Элвину сделать это? – потребовал он.
– Вы заставили ее! – ответила я. – Вы и никто другой!
– Я? Да я понятия не имел, что она уже так хорошо ездит.
Лишь позднее я осознала, что в тот момент была на грани истерики. Я боялась, что Элвина может остаться калекой. Я была уверена, что она ни за что больше не сядет верхом. Как я ошиблась в своих методах воспитания! Мне не следовало пытаться заставить ее побороть свой страх перед лошадьми; я просто хотела добиться ее расположения, показав, как завоевать любовь отца.
Несмотря на все усилия, я никак не могла избавиться от ужасного чувства вины и была в полном отчаянии. Над этим домом висит проклятье, говорила я себе. Кто ты такая, чтобы вмешиваться в жизни этих людей? Что ты пытаешься доказать? Хочешь изменить Элвину? Ее отца? Узнать, что на самом деле случилось с Элис? Что ты о себе возомнила? Или ты думаешь, что ты – Господь Бог?
Но брать всю вину на себя я не желала. Мне нужен был козел отпущения, и я говорила себе: это он виноват. Будь он другим, этого бы не произошло. Уверена в этом.
Я совершенно потеряла голову. Отнюдь не подверженная истерикам, я ничего не могла с собой поделать и, дав волю чувствам, уже не могла остановиться.
– Конечно, вы понятия не имели о том, что она уже хорошо ездит верхом, – почти закричала я. – Откуда вам это знать, когда вы совсем не интересуетесь своим ребенком? Вы ее не замечаете, словно она вообще не существует. Ваша дочь несчастна, поэтому она пыталась сделать то, чего еще не умеет.
– Моя дорогая мисс Лей, – произнес он, глядя на меня в полном недоумении, – моя дорогая мисс Лей!
Я думала: мне теперь все равно! Меня непременно уволят, но в любом случае я потерпела полную неудачу. Я надеялась добиться невозможного – заставить этого человека забыть про собственный эгоизм и полюбить свою маленькую одинокую дочь. А что получилось? Наделала дел, нечего сказать, а ребенок, может быть, на всю жизнь останется калекой. При этом поучаю других, как им следует себя вести!
Но я продолжала винить его, и мне уже было совершенно безразлично, что я говорю:
– Приехав сюда, я очень скоро поняла, как обстоят дела в этом доме. Бедная девочка, лишенная материнского тепла, была голодна. Я не хочу сказать, что ее держали впроголодь: свой бульон и хлеб с маслом она получала регулярно. Я имею в виду совсем иной голод, не голод плоти. Она изголодалась по родительской любви, на которую, ей казалось, она может рассчитывать и, как видите, ради которой была готова рисковать собственной жизнью.
