Сьюзен Гастингс - Венера и воин
Атенаис теперь тоже засмеялась. Лед, казалось, тронулся.
– Как и многие из моих рабов, Акме из Египта, может быть, жаркое солнце там немного подсушило ее.
Ромелию позабавило остроумное замечание, и она предположила, что за скромным фасадом этого полуребенка скрывается огненная страсть. Но, конечно же, не для ее супруга-мракобеса. Ромелия не была бы Ромелией, если бы она не пожелала помочь бедной Атенаис пуститься во фривольные приключения.
Ромелия отправила ее домой в своих носилках в сопровождении нескольких рабов. Это понравилось Диодоросу, и он пообещал Ромелии позволить Атенаис чаще навещать ее.
– Что ты скажешь о нашем новом соседе? – спросил Валериус, когда они теплой ночью сидели на террасе, глядя вниз, на блестящее море, и пили вино.
– Придурок, – ответила Ромелия с пренебрежением. – Зачем ему жена, если он держит ее как рабыню, он мог бы с таким же успехом завести себе настоящую рабыню. Эти греки настолько одухотворены, что до них уже не доходит реальность. Только представь себе, у них нет детей. Держу пари, что этот Диодорос даже не знает, для чего у него болтается кое-что между ногами.
– Ромелия, – с укоризной сказал Валериус.
– А тебе это лучше известно? – спросила она задорно.
Валериус задумчиво потер подбородок.
– Он мне рассказал, что ему нравятся мальчики. Он пожаловался, что на спортивных площадках Помпеи слишком мало мальчиков спортивного вида, милость которых он хотел бы приобрести.
– Вот это да! Фу, для чего же у него такая красивая жена? Говорю тебе, что, бегая за мальчиками и придавая столь большое значение их воспитанию, они разучились продолжать свой род. Однажды больше не окажется ни одного грека, потому что они слишком глупы, чтобы продолжить себя.
Валериус поднялся.
– Он очень умный человек, я прочитал ему несколько стихотворений, которые я сам написал, и он хвалил их, не закрывая рта.
– Может быть, может быть. Но зачем ему умная голова, если у него ничего нет в чреслах?
– Дорогая Ромелия, чтобы у тебя и дальше не было такого плохого мнения о мужчинах, не посетишь ли ты меня сегодня ночью в моей спальне?
Ромелия глубоко вздохнула.
– Я не думаю, что это хорошая идея. После рождения Ливии мне с большим трудом удалось восстановить мою фигуру. Ты не думаешь, что четверых детей хватит?
Огорченный Валериус замолчал. Как говорил Диодорос, женщины склонны к дерзости и строптивости. В чем-то он был прав.
Диодорос вытер пот со лба и огляделся. Бег его напряг, но за сегодня он уже в четвертый раз обежал стадион, из них один раз со щитом. Как и все спортсмены, он был нагим, только спортивный инвентарь в руках. Он охотно приходил сюда, чтобы тренировать себя в классических олимпийских дисциплинах. Хотя философ никогда не принимал участия в соревнованиях, он придавал большое значение занятиям спортом, потому что спорт поддерживал его тело согласно старым греческим идеалам, делая его стройным, мускулистым, эстетически гармоничным.
Арена для метания дисков была свободна, и он подошел за инвентарем. На скамье лежали различные диски, некоторые из камня, другие из металла. Диодорос старательно проверил их, прежде чем выбрать металлический. Он взвесил его в руке и приготовился к метанию. Приняв правильное положение тела, он сделал разворот, стараясь повернуться так, чтобы в момент броска не переступить отметку на площадке. Диск взметнулся, вращаясь, в безоблачное голубое небо. Полетел далеко. Один из рабов, сопровождавших Диодороса, примечал, куда.
Диодорос остался очень доволен собой и огляделся вокруг. В некотором отдалении тренировались группы мальчиков, распределенных по возрасту. Пока Диодорос сидел на скамье и один из его рабов массировал его, грек глядел на мальчиков. Один из мальчиков, примерно тринадцати лет, явно выделялся – он был хорошо обучен, бежал быстрее, чем его ровесники, прыгал дальше и лучше всех бросал копье. Только при метании дисков можно было заметить некоторые неточности. Диодоросу бросилось в глаза в мальчике и еще кое-что. У мальчика пробивалась борода, и его чресла были покрыты нежным темным пушком. Он не был еще достаточно взрослым для ухаживаний Диодороса.
Диодорос подождал, пока мальчики закончат тренировку. Он приблизился к мальчику и заговорил с ним. Мальчик был робок, и нежная краска покрыла его щеки, когда Диодорос похвалил его спортивные навыки.
– Может быть, ты найдешь время, чтобы посмотреть, как я бросаю диск. Я убежден, что ты сможешь многому у меня научиться. Ты ведь греческий мальчик, не так ли?
Мальчик кивнул.
– Меня зовут Никандрос, благородный господин, я часто тренируюсь здесь и уже несколько раз видел тебя.
– Меня это радует, я охотно стану твоим учителем и воспитателем. Я богатый человек, и у тебя ни в чем не будет недостатка, я охотно представлюсь твоим родителям, если ты согласен.
С этими словами он достал туго набитый кошелек из-под своего хитона и протянул его мальчику.
Легкая улыбка пробежала по лицу Никандроса. И вот он снова стал серьезным.
– Для меня большая честь, что меня будет воспитывать такой достойный человек.
Диодорос довольно погладил себя по бороде.
– Одевайся, Никандрос. Я хотел бы с тобой немного погулять, а потом я приглашаю тебя на свою виллу.
Валериус осуществил свой план, приказав изваять тело Пилы в камне. Он посетил в Помпеях знаменитого скульптора в его мастерской. Мастер почувствовал себя чрезвычайно польщенным, получив заказ от такого влиятельного человека, как сенатор. Валериус пожелал иметь статую Венеры, но с телом и чертами лица Пилы. Скульптор и глазом не моргнул, когда увидел Пилу. Конечно, он сразу понял, что она рабыня. Однако он должен был признать, что она чрезвычайно красива, высокого роста, и фигура у нее чудесная. Он сделал набросок и показал его Валериусу. Тот кивнул, пожелал сделать некоторые исправления, после чего в целом остался доволен.
– Модель должна ежедневно приходить в мою мастерскую на два часа, чтобы я как можно точнее мог изваять ее, господин, – заметил мастер.
– Это мы устроим. Ты слышала, Пила? Ты будешь для него моделью до тех пор, пока статуя не будет готова. На это время Ромелия будет отпускать тебя, я с ней поговорю.
Они покинули мастерскую, и Пила поплелась позади Валериуса, который предполагал прогуляться по Помпеям. У лавки с украшениями Валериус остановился и оглядел выставленные на продажу товары. Затем он взял один из обручей для волос и приложил его к голове Пилы. Он покачал головой и взял другой обруч, украшенный зеленым нефритом. Тот был очень дорогим.
– Он лучше подходит к твоим волосам. Скульптор должен использовать его в работе. С ним тебя ни с кем не спутаешь.