Джулиус Лестер - Улыбка любви
— Джесси, я не прошу тебя становиться другой.
— Разве? Ты говоришь так, словно хочешь, чтобы я перед тобой извинилась за эти фотографии. Чего ты еще хочешь, Диллон? — Она повернулась к нему. — Я не умею просить прощения, когда не чувствую себя виноватой. И половину жизни я посылала к черту тех, кто пытался заставить меня это делать. — Она приняла воинственную позу, и ее глаза загорелись.
Диллон шагнул к ней, встав почти вплотную, и указал пальцем в сторону журнала.
— Там ты изображена в таком купальнике, что не будет большим преувеличением сказать, что на тебе ничего нет!
Чеканя слова, Джесси ответила:
— Этим я зарабатываю себе на жизнь.
— Но теперь ты моя, черт возьми! И я не хочу, чтобы другие мужчины видели тебя в таком виде.
— И что же ты сделаешь? Заставишь меня бросить работу? Заточишь в башню, чтобы скрыть от посторонних глаз?
По-прежнему стоя к ней так близко, что при каждом вздохе они соприкасались, Диллон неожиданно понизил голос и вкрадчиво произнес:
— А разве это было бы плохо, Джесси? А? Его руки были буквально в нескольких дюймах от нее, но он к ней не прикоснулся. Когда он смотрел на нее так, так с ней разговаривал, она начинала таять. Постаравшись собрать в себе остатки воли, она сказала:
— Но этого мне мало, Диллон.
— Конечно, Джесси. Но знаешь ли ты, чего именно хочешь?
— А что будет завтра? Что будет, когда в чьих-то руках я стану оружием против тебя? Что ты тогда будешь делать?
— Ты не станешь оружием. — Он нежно провел ладонью по ее руке.
Сейчас она старалась бороться со своим чувством к нему, она так устала жить в постоянном страхе.
— Вчера я бы тебе поверила, но сегодня, после этого визита — нет! Диллон! А если бы я не была девственницей? Если бы ты сам не убедился, что до тебя у меня никого не было?
— Джесси, дорогая. — Диллон взял ее за руки и ласково посмотрел. — Десять лет я мучил себя мыслью, что ты с кем-то другим. И до сих пор я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину. Я понимаю, что всегда найдутся люди, которые будут думать о тебе так, как в свое время думал о тебе я. Но теперь ты моя, и ради тебя я готов сразиться хоть с самим дьяволом.
Его слова только лишний раз напомнили о том, чего она так боялась. Джесси задрожала.
— Судя по угрозам твоего деда, тебе придется этим заняться.
— Забудь о нем, — сказал Диллон и обнял ее. — Он ничего не сделает. Обхватив ее руками, Диллон прижался щекой к ее волосам и поцеловал в висок. Наверное, тебя успокоит, когда ты узнаешь, — сказал он, — что Харлон Сиддонс никогда этого не сделает, поскольку не допустит, чтобы его имя упоминалось в какой-нибудь скандальной истории. Он слишком долго публично поддерживал меня, чтобы теперь обливать грязью. Это может иметь неприятные последствия прежде всего для него самого, особенно после того, как я сказал, что мне не нужна его поддержка.
Джесси подняла взгляд С его груди и посмотрела в глаза.
— Она тебе, правда, не нужна?
— Все, что я ни делал, на всех выборах, на которых я переизбирался, я всегда был в оппозиции Харлону Сиддонсу и его компании. Я никогда не упускал случая напомнить людям, что я не продукт его денег, что я пришел от сохи, и, когда придет время оставить службу, я снова к ней вернусь. — Диллон провел большими пальцами по ее губам. — И я надеюсь, ты меня не оставишь, когда настанет этот час.
Джесси попыталась улыбнуться. Она не была уверена, что он просит это искренне.
— Держись за меня, и этот час наступит намного раньше, чем ты думаешь. Он покачал головой.
— Дело не в тебе. В жизни каждого человека наступает время, когда ему надо как-то остановиться и подумать о детях. — Он провел пальцами по ее волосам, и на губах появилась улыбка. — Пока рядом с тобой хорошая женщина, все остальное не имеет значения. — Его губы почти касались ее лица, но Джесси тяжело вздохнула и отстранилась.
Все это напрасно. — Если она будет продолжать обманывать себя, то это лишь продлит их мучения. Она никогда не была той женщиной, которая нужна Диллону, и никогда ею не станет, сколько бы времени ни прошло.
— Джесси! — Он подался к ней, но она снова отстранилась.
— Нет, Диллон, — сказала она, покачав головой, и направилась в спальню. Ничего у нас с тобой не получится. Я никогда не стану той женщиной, которая тебе нужна.
Ошеломленный этими словами Диллон в мольбе протянул к ней руки.
— Джесси!
— Нет! — Она подняла руку, останавливая его. — Я журнальная обложка. А ты хочешь, чтобы я была совершенно другой.
— Что я такого сказал?
— Это неважно. — На пороге спальни она остановилась. — Прости, Диллон, я не думала, что это зайдет так далеко. Мне очень тяжело с тобой расставаться.
Сердце ее разрывалось, глаза наполнились слезами. Она шагнула в спальню и закрыла за собой дверь. Что же делать дальше? Конечно, она всегда может поехать к Ребекке и пробыть у нее столько, сколько потребуется, чтобы улеглась эта ужасная боль в сердце.
В самые тяжкие времена они с сестрой всегда были вместе, кроме тех девяти месяцев, когда Ребекка была беременна. Тогда никакие другие проблемы ее не интересовали.
Джесси прислонилась головой к двери и закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Нет, она не заплачет. Тяжело вздохнув, она отошла от двери. Она никогда не плакала. Но она еще никогда не бросала своего единственного любимого.
Сзади неслышно подошел Диллон. Он мягко обнял ее сзади и нежно прошептал:
— Джесси, маленькая моя, что такое? Я тебя чем-нибудь обидел? — Он провел рукой по ее волосам и поцеловал в шею. — Маленькая, я тебя очень люблю и никогда ничем больше тебя не обижу. Только скажи мне, что я сейчас сделал не так, — взмолился он.
Несмотря на обиду, сердце Джесси дрогнуло. Наконец-то он сказал, что любит ее. Когда она решила его прогнать или уйти самой, и теперь уже ничто ее не остановит, Диллон наконец-то сказал, что любит ее. Но теперь этого было уже недостаточно. Она никогда не сможет дать ему того, что он хочет. А за нее ему, возможно, придется заплатить всем, чего он добился. Но его жизнь и так была полна жертв, и она не позволит ему принести еще одну.
Ему нужна женщина, которая будет вести хозяйство, готовить еду и рожать ему детей. И она любила его так сильно, что должна была дать ему уйти.
Диллон развернул ее к себе, и она посмотрела на смуглое лицо, которое обожала. На чувственное лицо, при взгляде на которое у нее замирало сердце. Она не забудет его до конца своих дней.
— Ты пугаешь меня, Джесси. Ну скажи, пожалуйста, что это не так. Ты не хочешь меня оставить.
— Да, я хочу, — прошептала Джесси сквозь душившие ее слезы. — Но если я останусь хотя бы ненадолго, то, наверное, уже буду не в состоянии этого сделать.
