Мэйдлин Брент - Зловещий брак
Пока я была на вершине скалы, привязывая блок с одним шкивом к выступу скалы, еще одна громадная волна накрыла судно. Струи дождя секли лицо, будто ножами, но сквозь очки я видела, как «Кейси» подскочила и слегка сползла вниз. Я затянула один конец веревки, вложила нож в ножны и начала спускаться. Теперь мне помогали три ряда веревки. Когда я опустилась возле мистера Редвинга на колени, он кивнул, и я склонила голову к его губам, чтобы лучше слышать.
— Выбирайся отсюда, Кейси! — прохрипел он. — Бога ради, уходи скорее. Судно так долго не продержится.
Я заставила себя улыбнуться, хотя вряд ли он видел мою улыбку.
— Я собираюсь вытащить носилки, я уже закрепила блок и веревки для того, чтобы поднять вас вверх по склону. Понимаете?
Он что-то прошептали. Я наклонилась и услышала слова — те же самые слова, которые он сказал тогда, на пристани:
— Небогатый выбор, маленькая леди.
Я положила ладонь ему на щеку, пытаясь подбодрить его, затем взялась за ручки носилок у изголовья и начала втаскивать их по ступеням, ведущим на палубу. Я ожидала худшего, но задранный нос судна уменьшил наклон, и двумя-тремя рывками я вытащила мистера Редвинга. Самое трудное было впереди: нужно было поднять носилки так, чтобы перетащить их через борт, но в конце концов я справилась и с этим, а затем отрезала кусок веревки, чтобы привязать ручки носилок к крючку блока с двумя шкивами.
И вот вновь я ползу вверх по скользкой скале. На вершине я ухватила свободный конец веревки, нашла хорошее положение для работы и начала подъем. Медленно, метр за метром, носилки начали перемещаться вверх по склону. Через три минуты мне удалось закрепить шкив, нагнуться и перехватить ручки носилок, а затем подтянуть их и поставить на плоское место на вершине скалы. Я подумывала о том, чтобы переместиться в укрытие… пещеру или под нависшую скалу — все, что угодно, чтобы переждать бурю, чтобы собраться С силами перед тем, что будет необходимо делать дальше. Но потом я вспомнила, что, если я доставлю мистера Редвинга в госпиталь слишком поздно, он умрет, и жертва Дэниела будет напрасной.
Я очень устала, но я не могла позволить себе передышки. Я решила обследовать прилегающую местность. Та часть сознания, которая еще действовала, говорила мне, что этот странный разлом, вероятно, привлекал внимание островитян в течение многих лет, поэтому поблизости может пролегать тропа, ведущая из Тэйвистока, который находится на другой стороне острова всего в миле отсюда.
Даже при слабом освещении и сильном дожде я разглядела петляющую между деревьев и кустарников тропу. Если она все время будет петлять, то мой путь составит более двух миль, а не одну; однако склон, по крайней мере, мог оказаться более пологим, так что мне будет легче тащить носилки.
Через несколько минут мы были метрах в пятнадцати ниже вершины скалы. Дождь не переставал лить, но я была рада ему, поскольку вода помогала носилкам скользить по каменистой тропе. Я сделала для себя упряжь из веревки, подложила под спину мистера Ред-винга одеяло: оно, правда, к тому времени совершенно вымокло, и от него уже не было пользы. Я медленно тянула груз носилок по тропе.
Я вынуждена была тащить мистера Редвинга ногами вперед. Я знала, что его сильно трясет и эти толчки мучительны, но мне приходилось приподнимать передний край носилок — а я не смогла бы тащить его наоборот, ведь в таком случае вес был бы очень велик.
Иногда бывало так тяжко, что я вынуждена была останавливаться, чтобы передохнуть. В некоторых местах, наоборот, каменистая тропа была такой гладкой и отполированной, что приходилось следить, дабы носилки не ударили мне сзади по ногам. Примерно через полчаса я совершенно выбилась из сил. Однако через некоторое время я обнаружила, что по-прежнему тащу носилки. Каким-то образом мне иногда удавалось впадать в благословенное беспамятство; это случалось несколько раз, хотя с каждым разом периоды транса становились все короче; мои плечи и шея горели и болели — и это возвращало меня к реальности. Дождь охлаждал мои раны и приносил хоть какое-то облегчение.
Я потеряла чувство времени, но предполагаю, что с того момента, как мы оставили вершину скалы, прошло два или три часа — и вот я, подняв голову, увидела сквозь пелену дождя очертания зданий впереди. Я узнала шпиль маленькой церкви Тэйвистока, крыши домишек, казавшиеся громадой на их фоне Доминиканский монастырь и госпиталь при нем.
На меня снизошло какое-то тупое удовлетворение — но оно сменилось тревогой, как только я почувствовала, что мне стало неимоверно трудно переставлять ноги. Я принялась было считать шаги, но обнаружила, что лежу на земле, рыдая и повторяя: «Габнор… Габнор…»
И тут его голос прозвучал в моей голове: «Не подведи меня, Кейси». Я пережила трудную внутреннюю борьбу, а затем буквально бросилась грудью на большую деревянную дверь в арке. Это была главная госпитальная дверь. Мы с Дэниелом привозили сюда медикаменты, когда сломался пароход острова. Я принялась отчаянно звонить в колокольчик.
За дверью раздались слабые звуки. Подняли засов, повернули ручку двери. Она чуть открылась, и в свете фонаря я увидела человека в коричневом монашеском одеянии. Я вспомнила его имя… Отец Джозеф из приходской церкви. Он приходил на пристань специально для того, чтобы поблагодарить нас, когда мы привезли медикаменты для госпиталя, и некоторое время разговаривал с Дэниелом. Позади него стояли монашенка и джентльмен средних лет в сюртуке, с редкими светлыми волосами и длинным худым лицом.
Я сделала шаг, волоча позади себя носилки, и упала на колени, обернувшись и указывая на мистера Редвинга:
— Аппендикс, — сказала я странным, чужим голосом. — Аппендикс… болит у него нутро… этот белый страдает животом… животом… — и я в ритм словам тыкала пальцем себе в живот.
Я упала. Все поплыло перед глазами. Надо мной близко склонилось бородатое лицо отца Джозефа, и я слышала, как он изумленным голосом произнес:
— Так это женщина Гарри Ленга с «Кейси»! Боже милосердный, но посмотрите на ее плечи… Они содраны до мяса!
Я успела проговорить:
— Габнор велел мне идти…
И провалилась в тьму. Больше я не видела и не слышала ничего.
9
Были времена, когда я выходила из небытия и чувствовала, как чьи-то нежные руки лечат мое израненное тело, но я всегда хотела вновь уйти назад, потому что мое спящее сознание знало: пробуждение принесет лишь горе и страх. Но рано или поздно момент пробуждения должен был наступить.
Против моей воли глаза мои медленно открылись. Я увидела, что нахожусь в маленькой комнате с крашенными в белый цвет стенами и открытым окном, забранным экраном от мух. Через него видно было чистое голубое небо.
