Виктория Холт - Дочь обмана
— Куда же я поеду?
— Как и Чарли, я обещал твоей матери позаботиться о тебе. Почему бы тебе не поехать со мной во Францию, хотя бы на то время, пока ты примешь решение о своем будущем. Ты окажешься на новом месте. Там все будет иначе. Ты сможешь начать все заново. Построить новую жизнь.
— Уехать… — тупо повторила я. — Уехать… Вы никогда не рассказывали о своем доме, Робер.
— Возможно, тебе будет интересно самой все увидеть.
— А как к этому отнесется ваша семья?
— Там живет моя сестра, моя внучатая племянница… Иногда приезжает мой племянник, сын сестры. Все будут рады тебе.
— Я думала, у вас есть жена.
— Она умерла восемь лет назад. Ну, как тебе мое предложение?
— Я не думала покидать Англию.
— Лучше уехать отсюда. Прямо сейчас. Во Франции все будет по-другому. У тебя начнется совершенно новая жизнь.
— Робер, вы так добры ко мне.
— Конечно. Я ведь обещал это Дезире. Моя дорогая, я люблю тебя. Твоя мать была очень мне дорога. И если она не может о тебе заботиться, то это моя обязанность. Что ты на это скажешь?
— Я должна подумать. Я собиралась найти работу…
Он покачал головой.
— Я позабочусь о тебе. Ты поедешь со мной.
Я колебалась. С того времени, как Робер предложил мне уехать, моя меланхолия немного ослабла. Надо продолжать жить. Но на этот раз я должна быть более осторожна. Я должна точно знать, что собираюсь делать. По крайней мере, у Робера нет жены, которая не одобряла его дружбу с моей матерью. Я колебалась. Спрашивала себя, не будет ли лучше, в конце концов, остаться здесь.
— Робер, — попросила я однажды, — расскажите о вашем доме.
— В Париже у меня есть дом, — начал он, — но родовое поместье находится в пяти или шести милях от города.
— В деревне?
Он кивнул.
— Это прелестный старый дом. Он чудом сохранился во времена Революции, и семья живет в нем уже несколько столетий.
— Вероятно, внушительный особняк?
— Ну, можно действительно так описать. Он называется «Серый дом», и этим все сказано. Построен из серого камня, который не подвластен ни ветрам, ни погоде.
— А ваша семья?
— Нас теперь не так уж много. Моя сестра, Анжель, постоянно живет в доме. Когда Анжель вышла замуж, ее муж, Анри дю Каррон, помогал управлять поместьем.
— Он умер? — спросила я.
— Да, еще молодым. Сердечный приступ. Жерару едва исполнилось семнадцать, когда это случилось. Это сын моей сестры. Он унаследует Серый дом, когда я умру.
— У вас нет детей?
— К сожалению, нет.
— Расскажи о своей жене.
— Прошло уже восемь лет, как я потерял ее. Несколько лет она была инвалидом.
— Итак, в Сером доме живут только ваша сестра и ее сын.
— Жерар бывает там редко. У него студия в Париже. Он — художник. Анжель управляет домом, есть еще Мари-Кристин.
— Внучатая племянница, не так ли?
— Да, она дочь Жерара.
— Значит, Жерар женат?
— Он — вдовец. Это была трагедия. Прошло три года, как умерла его жена. Мари-Кристин сейчас… Да, двенадцать лет.
— Вы думаете, ваши родные не будут возражать против моего приезда?
— Уверен, они будут вам рады.
Я серьезно подумывала об отъезде. Казалось, что никаких сложностей не будет. Поэтому я решила навестить Серый дом и с радостью обнаружила, что мое решение значительно изменило мое душевное состояние.
Морское путешествие прошло гладко и, высадившись на берег, Робер и я сели на поезд до Парижа, где семейный экипаж ожидал нашего приезда. Это была громоздкая карета, украшенная по бокам гербом Буше. Я была представлена Жаку, кучеру, и, когда наш багаж был пристроен, мы отправились.
Робер вел легкую беседу и, когда мы проезжали по Парижу, показывал мне достопримечательности. Я чувствовала замешательство, впервые глядя на город, о котором столько слышала. Я выхватывала взглядом широкие бульвары, мосты и парки. Рассеянно слушая Робера, я с беспокойством думала о том, что меня ждет в Сером доме.
— Приготовься к длинному путешествию, — сказал Робер, когда город остался позади. Мы едем на юг. Эта дорога ведет к Ницце и Канну, но они очень далеко. Франция — большая страна.
Я откинулась на спинку сиденья, слушая цокот копыт лошадей.
— Кажется, будто они сами знают дорогу, — заметила я.
— О, конечно. Они проделывали этот путь столько раз, именно эти две лошадки всегда нас возят.
Мне показалось, что Робер немного нервничает. Ему с трудом удавалось вести спокойный разговор.
Было далеко за полдень, когда мы добрались. Мы проехали по дороге, обсаженной деревьями, почти полмили, прежде чем увидели дом. Название очень подходило ему, потому что он действительно был серым, но зеленая листва покрывала его стены и несколько скрадывала мрачный вид. По обеим сторонам дома возвышались две цилиндрические башни, прозванные «перечницами» — характерная черта французской архитектуры. Перед домом было несколько каменных ступеней, ведущих на террасу, которая придавала дому уютный вид и смягчала эффект грубого серого камня.
Когда мы подъехали, появились два грума. Робер вышел из кареты и помог мне.
Один из грумов спросил, как прошло путешествие.
— Спасибо, хорошо, — сказал Робер. — Это мадемуазель Тремастон. Подыщи ей лошадь для прогулок, пока она будет здесь.
Мучительное чувство потери вновь охватило меня, когда я вспомнила уроки верховой езды с Родериком. Я вдруг страстно захотела вернуться в Леверсон-Мейнор. Я поняла, что никогда не забуду прошлого. Почему я решила, что смогу забыть, просто уехав?
Робер в это время говорил:
— Я хочу показать тебе наши деревни. Они покажутся тебе интересными. Они очень отличаются от английских.
— С удовольствием!
Он взял меня за руку, и мы поднялись по ступеням террасы.
Я вошла в холл, заканчивающийся лестницей, у подножия которой стояла женщина. Она подошла ко мне, и я сразу поняла, что это — мадам дю Каррон. Анжель, потому что она была похожа на Робера, и не стоило труда догадаться, что это его сестра.
— С приездом, мадемуазель Тремастон. — Она говорила по-английски с французским акцентом. — Рада вашему приезду.
Она пожала мне руку, и я подумала: «Как она не похожа на леди Констанс. — И тут же укорила себя. — Я должна перестать оглядываться назад».
— Я рада, что я здесь, — сказала я.
— Как прошло путешествие? — спросила Анжель. — Ла-Манш может быть чудовищем.
— На этот раз он был доброжелательным чудовищем, — ответила я, — нам повезло.
— Но это длинное путешествие. Чего вы желаете сейчас?
